Разговор происходил, пока остальная группа устраивалась на очередной долгосрочный привал в реликтовом подвале, куда их привел чудной зеленый старикашка. Она ожидала услышать в ответ от Карригана старую песню про единственный путь, который не ей выбирать, и готовилась дать Наблюдателю хорошую отповедь: приставлен наблюдать, вот и наблюдай, помогая, когда ведено, а уж командовать — довольно! Это изначально было и остается ее прерогативой! Но, к ее удивлению, Карриган на сей раз не стал спорить. Он согласился, лишь поставив условие: он найдет для нее корабль и отправится за ним немедленно, но сама Илли должна остаться временно здесь, «на дне». Она в ответ заявила, что не собирается ждать его возвращения, сидя в сырых катакомбах в компании бандитов. Тогда Карриган сказал, что ей необязательно сидеть здесь: он, мол, ее отыщет, где бы она ни оказалась.

Ей поневоле пришлось смириться, утешаясь тем, что она все же заставила его подчиниться. А то, что он бросает при этом на произвол судьбы ее — Хранителя, которого обязан беречь и опекать, пусть ляжет тяжким бременем на его совесть. По большому счету это была ее первая настоящая победа над Карриганом с начала безумного бегства. Но были и другие удачи…

Об одной своей нечаянной удаче она вспомнила сейчас, лежа лицом к стене и ощущая, как постепенно накатывает стылая волна тоски. Вновь одиноко и бесприютно заплакало в груди самое обыкновенное женское сердце, потерявшее любовь. Приложив руку к груди, она ощутила под одеждой у самого сердца амулет, подаренный ей старухой-ведьмой. Или, быть может, феей?.. «Позови — поможем, — зашептал внутри незабываемый голос. — Советом аль еще чем… Все тебе полегче будет…» А надо ли, чтобы было легче?.. «Надо!» — поняла она. Еще как надо! Она способна изменить судьбу целого мира, и для этого необходимо, чтобы прошлое ушло, сгорело, развеялось серым пеплом! Ей даже не пришлось доставать талисман из кармашка. Она только решилась попросить о помощи, в: приложив к нему ладонь, и оказалась вне своего тела, вне помещения и вообще где-то «вне». Ничего подобного она не ощущала в прошлый раз, когда к звала подмогу в полуразрушенном здании, объятом со всех сторон тьмой. Тогда она просто кричала мысленно, как в огромную трубу: «Помогите!!! На помощь!!!» — пока ее не оборвал рывок черного щупальца, незаметно обвившего ноги. Никакого ответа она тогда не услышала и решила поначалу, что так ни до кого и не докричалась. Но все-таки ее крик достиг чьих-то ушей или чьих-то мыслей — ведь помощь все-таки пришла! Теперь же не крик, а она сама летела куда-то в прохладной ветреной ночи, и платье из невесомой материи струилось трепетным ручьем вдоль ее тела. Страха не было. Лишь стремление достичь того места, куда она уносилась до сих пор только в сокровенных мечтах — туда, где ее поймут и, быть может, помогут… Да просто понять, разве это уже не значит — помочь?

Постепенно вокруг нее, все еще летящей сквозь ночь, сама собой образовалась хорошая компания. Что в них было хорошего — в этих растрепанных девчонках, рыжих, черных и белокурых, веселых и задумчивых, возникающих со всех сторон из темноты и купающихся в теплой ночи, как в ласковом море? Да все! Их легкие движения, приветливые лица, их легкие платья и какое-то непередаваемое ощущение радости общей встречи, осознание причастности к одному особому кругу — тайному сообществу последних ведьм, способных еще от души смеяться и плакать навзрыд, летать по ночам и любить во все сердце! Она была теперь среди своих, ее понимали без слов, и никакого значения не имело здесь то, что она — императрица, обреченная от рождения на одиночество высочайшим титулом. Что она не такая, как все. Выше всех… Только теперь до Илли дошел смысл слов старухи: «Мало таких, как мы, осталось…» Вовсе не ее миссию Хранителя имела в виду старуха. Их действительно было мало — не таких, как все. Последних ведьм. Одиноких, каждая — по-своему.

Ей вдруг подумалось, что вряд ли она узнала бы их при встрече в реальном мире, ведь видела сейчас только суть — тот самый пресловутый душевный облик, который не каждому дано разглядеть. А может быть, даже — как знать? — среди них кружила в танце, юной, неузнаваемой и та самая древняя старуха, подарившая талисман?.. Она позвала сердцем, и на зов устремились те немногие, что могли ее понять, потому что были с ней одной сумасшедшей крови. Ей не пришлось ничего объяснять: они слышали ее беду и порхали вокруг заботливо, словно бабочки вокруг подружки, слишком близко подлетевшей к коварному пламени свечи. Они говорили с ней мысленно наперебой, и их реплики дополняли одна другую:

— Он тебе еще нужен?.. — Это рыженькая в зеленом платье с огромными изумрудными глазами.

— Если нужен — он твой, только свистни! — Жгучая брюнетка в узком красном туалете.

— Скоро все изменится, и он вновь будет с тобой! — Хрупкая белокожая фея, нежная и светлая, как ангел.

— Если, конечно, сумеешь простить… — Это, кажется, та синеглазая, резкая, что летит чуть впереди справа.

— И вдруг…

— Хочешь его увидеть?

— Сейчас?..

— Сейчас!

В их обществе ее охватили головокружение и беспечная легкость, сродни опьянению от шампанского. Все показалось легко и просто: она увидит Рэта и окажется, что предательства не было — ее обманули, показав очень качественный галлофантом.

— Хочу!

Она думала, что увидит его со стороны, предположительно — как на экране. Но все произошло совсем иначе: подруги-ведьмы исчезли, а сама она стала стремительно падать вниз, словно утратила в мгновение ока способность летать. Падение длилось секунды и напоминало спуск в скоростном лифте с выключенным светом. В конце ее ждало потрясение: она не просто увидела Рэта Эндарта, но упала с неведомых высот прямо в ту точку пространства, где Рэт в данный момент находился.

Илли с трудом постигла смысл происходящего: она была с Рэтом — это факт. И ощущала его, как себя самое. Его тело было и ее телом тоже, хотя, может быть, в меньшей степени, но достаточной, чтобы почувствовать, что ему было чисто физически плохо: он лежал на жесткой кровати, опутанный проводами и трубками, открытые глаза упирались в белый потолок. У него болела голова, ныла правая рука и в груди тоже что-то ныло.

Илли тут же поняла, что он находится в лазарете с сотрясением мозга, переломом предплечья и трех ребер и что все эти многочисленные увечья обрушились на него при падении имперского катера. Значит, Рэт действительно находился в этом проклятом катере и принимал участие в погоне. Но, может быть, он пошел на измену лишь для вида, с целью помогать так или иначе своей невесте?.. Блаженны влюбленные, потребляющие пачками утешительные пилюли с этикетками «наверное» и «может быть»: пока они верят, им улыбается счастье. А основа их счастья в том, что им недоступна подлинная абсолютная близость. Беглянка Илли, она же — урожденная Эвил Даган — императрица, властительница и прочее и прочее, свято хранившая свою честь для первой брачной ночи, оказалась неожиданно для себя так близка с мужчиной, как не мечтала ни одна опытная развратница, при этом сохранив свою невинность. И не дай им бог этой самой абсолютной близости, потому что ей была теперь доступна истина — голая и беспощадная, подобная уродливой женщине, с которой сорвали одежду.