— Кстати, пока ты думаешь, — снова заговорил Янис. — Ты свою машину хорошо изучил? Нашел уже все секретки?

— Только одну, в баке, — ответил я. — Да и то случайно, и до сих пор не знаю, как до нее добраться.

— Моя работа, — гордо усмехнулся Янис. — Я почему обрадовался-то, когда снова эту машину увидел? Не понадобится морочиться и переделывать другие колеса. Уже все готово.

— А предыдущего хозяина не за эту ли работу же убили? — спросил я.

— Не, — Янис уверенно помотал головой. — Его Идрис Ашотович зарезал, когда тот совсем уж зарвался. Язык у него был, что помело. А хозяин свинофермы — мужик горячий. Вот в конце концов и не выдержал.

— И ему ничего за это не было? — усмехнулся я.

— Кому? Идрису Ашотовичу? — Янис расхохотался. — А что ему будет? Погрузил мертвяка на телегу, привез в Томск, забирайте, мол, своего душнилу. В Томске сказали, спасибо, мол, что в канаву не выбросил.

— А если я откажусь? — я прищурился. — Меня тоже привезут на телеге к воротам?

— Да с чего бы? — Янис широко улыбнулся. — За что тебя убивать-то? За то, что поболтал, хреновухи с тобой выпил и блинами угостил? Да ладно, нешто я выгляжу таким злодеем? Ну, угостишь меня в следующий раз чем-нибудь, вот и сочтемся.

— Ну а вдруг я кому-нибудь расскажу про твое коммерческое предложение? — спросил я.

— И что же ты расскажешь? — улыбка стала еще шире. — Что я предложил тебе возить что-то в Томск, но что именно, ты не знаешь?

— Ну да, логично, — я усмехнулся. — Хитро. Сколько времени у меня на размышления?

— Да хоть сколько, — Янис развел руками и пожал плечами. — Скажешь, сейчас готов, ударим по рукам, загрузим машину, расскажу, с кем связаться. Через неделю вернешься — тоже хорошо. Я же не Сатана какой, требующий кровью договор подписывать. Сделаешь работу — получишь деньги. Не сделаешь — не получишь.

Это так сладко звучит, что должен, ну просто обязан быть какой-то подвох! Простецкий мужик Янис, блинчики, холодные, но вкусные. Ранчо такое пасторальное, добротное, на века построенное... Что может пойти не так?

Дело в товаре, по всей видимости.

Я задумался. Но мысли мои почему-то были не о том, что за опасность могут таить части растений, а про то, что мне сейчас кажется, что напичканное шевелящимся железом Белобородово мне приснилось вообще. Вот эта вот летняя кухня — с длинным столом, занавесками, которые ветерок шевелит, закопчеными керосинками, подвешенными к потолку, резными дверцами большого шкафа и керамическими головами животных на столбах — это нормальный реальный мир, где мне предлагают ввязаться в какую-то сомнительную контрабанду условного «чая», «перца» и «корицы». А кибердеревня во главе с Панфилом Демидовым — это какая-то фантасмагория ненормальная.

Я тряхнул головой, вовзращая свои мысли к нынешней сделке, которую еще не заключил пока.

— Слушай, Янис, — сказал я, вдруг вспомнив про свою великую миссию по сбору истории и всяких старинных ценностей. — Вообще-то, у меня, пожалуй что, тоже есть к тебе дело. И раз уж ты заговорил о судьбе, то может и с моей стороны это имеет какой-то высший смысл...

— Ты о чем? — Янис нахмурился.

— Понимаешь, какое дело, — проговорил я. — Я ведь не просто так в Томске живу. И не просто мародер из Университета. Я, можно сказать, всеми силами пытаюсь восстановить факультет, про который все забыли уже. Исторический.

— Не сказать, чтобы я проникся важностью момента, — криво ухмыльнулся Янис. — Но продолжай, может дальше будет интереснее.

— Видишь ли, какая штука, Янис, — я подался вперед. — После баниции мы живем как бабочки-однодневки, которые не способны извлекать опыт и делать выводы. А все потому, что мы свою историю на туалетную бумагу спускаем.

Я фыркнул, поняв, что речь моя звучит как-то слишком пафосно. А главное — ведет меня куда-то не туда, не к ценностям и антиквариату, а к великим идеями и прочим эфемерным материям.

— Короче, я готов взяться за дело, — сказал я. — Но чтобы рисковать жизнью, мне нужно что-то кроме денег.

— Я все еще не понимаю, — Янис приподнял бровь.

— Мне нужны летописи, старые книги, идолы, письма, мемуары и дневники, — начал перечислять я, подумав мимоходом, что надо бы поработать над своей речью на будущее. Чтобы не шпарить экспромтом, глядя на недоумевающее лицо собеседника, а как-нибудь более логично что ли все сформулировать. Ну и самому, наконец, понять, что мне надо. — В общем, все то, что поможет нам восстановить сибирскую историю.

— Книги... летописи... — Физрук задумчиво почесал затылок. — У нас дома несколько книжек вроде валяется, но это какие-то сентиментальные романы и что-то еще про рыцарские подвиги. И детектив какой-то английский... Но вряд ли ты об этом, ведь так?

— Информация о том, где они могут быть, тоже бы пригодилась, — проговорил я. Кажется, я не совсем по адресу обратился. Это надо спрашивать у седоволосых интеллигентов, а не у селян, которым до летописей и дела нет никакого.

— В доме Сыча могут быть всякие такие книги, — вдруг пророкотал почти над самым моим ухом низкий густой бас.

— Что? Где? — Я чуть не подпрыгнул на месте и повернулся к новому собеседнику. Судя по чертам лица, вновь пришедший был родственником Физруку. Только он был абсолютно лысый, голова гладкая, как яйцо. А борода заплетена в три косички. Одет он был в полосатый халат на голое тело и галоши на босу ногу.

Глава 19. Настоящий мародер

— У Сыча дома, говорю, надо пошукать, — сказал он, перегнулся через лавку и сцапал с тарелки блин. — Ценности-то оттуда все вынесли, а бумаги и всякий такой хлам вроде остался.

— Что за Сыч? — переключился я на нового собеседника.

— Да был тут один, да помер недавно, — лысый уселся рядом со мной и поставил локти на стол.

— Да что там у того Сыча... — нахмурился Янис. — Хлам один!

— Кому хлам, а кому и нет, — лицо лысого оскалилось в улыбке. — Верно, мародер?

Янис мялся, но лысый, которого, как выяснилось в процессе разговора, звали Альгис, в целом изложил