– Сюда, по коридору и налево, док.

Значит, этот костлявый субъект был тем человеком, который одним словом мог разрушить всю мою инсценировку. Мне страшно хотелось выпить, но я не решался сдвинуться с места. Мне оставалось только курить и ждать. В четыре часа приехала скорая помощь, и Льюиса вынесли на носилках. Я со страхом подумал, что, возможно, убил его.

– С сержантом все в порядке? – спросил я стража, стоящего у дверей.

– Да, если не считать того, что у него проломлен череп, – огрызнулся тот.

В 4.30 приехала вторая машина, наверное, из морга. Четверо мужчин вынесли из нее длинный черный ящик, похожий на гроб. Через полчаса та же четверка возвращалась назад, неся свой ящик на плечах и сгибаясь под его тяжестью. Наконец-то, после десятидневного пребывания в холодильнике, Дестер был на пути к месту последнего успокоения. Я отвернулся, но стук, с которым гроб был поставлен на пол машины, заставил меня вздрогнуть и похолодеть.

Лучи восходящего солнца уже начали пробиваться через жалюзи, когда в гостиную вошел Бромвич. Он держался самоуверенно.

– Вы, двое, можете отправляться спать. Вы понадобитесь мне только на следствии. Оно состоится, вероятно, дня через два. Простите, что пришлось держать вас здесь.

– Значит, мы вам больше не нужны? – спросил я удивленно и не веря своим ушам.

Лейтенант самодовольно усмехнулся.

– Все выяснено. Я же говорил Мэддаксу, как обстоит дело, но он не хотел меня слушать. А все было яснее ясного. Дестер не хотел ехать в санаторий, и супруги по дороге туда поссорились. При этом Дестер ударил жену и убил, после подкинул труп на лесную станцию. Затем он понял, что у него не хватит самообладания, чтобы разыграть до конца похищение, и выбрал наиболее легкий путь ухода из жизни. Вы читали его предсмертную записку?

Я кивнул.

– Значит, вам все известно. Он вернулся за револьвером и застрелился, поставив точку в конце этой истории.

Я никак не мог поверить в услышанное. Неужели лейтенант на все сто процентов убежден, что с Дестером случилось все так, а не иначе? Неужели у врача не появилось сомнений относительно времени смерти Дестера?

– Значит, мы можем уходить спать? – спросил я.

– Конечно. Я пойду поговорю с репортерами. Может быть, они и с вами захотят потолковать? Задержитесь здесь минут на пять.

– С Льюисом все в порядке?

– Вот растяпа! Я оставил его на случай возвращения Дестера и велел наблюдать, а он напоролся на удар. У него проломлен череп, но думаю, что все будет в порядке: голова у него, как камень.

Бромвич вышел в холл и заговорил с газетчиками. Мэриан и я посмотрели друг на друга. Я заставил себя улыбнуться ей.

– Ну, все, кажется, позади, – выдохнул я. – Наверное, ты больше здесь не останешься, завтра, точнее говоря, сегодня уедешь. Я помогу найти тебе комнату.

Девушка хотела что-то сказать, но тут вошли репортеры. В течение следующего получаса мы отвечали на вопросы, которыми они прямо-таки выстреливали в нас. Их интересовала личная жизнь Дестера: ссорился ли он с женой, как она вела себя в таких ситуациях, каково мое мнение об этой паре. Я постарался дать понять, что супруги часто ссорились, и что при этом Дестер доходил до критического состояния, почти до безумства. Я намекнул, что меня не удивило бы известие о том, что Элен умерла от удара, нанесенного ей мужем. Наконец удалось избавиться от газетчиков. Бромвич уже ушел, на посту стоял только полицейский, объявивший мне, что лейтенант оставил его здесь, чтобы отваживать зевак от дома.

Я проводил Мэриан до гаража, и мы договорились снова встретиться в десять часов.

– Как только следствие закончится, Глин, я уеду в Рим, – произнесла она. – Мне хочется забыть обо всем, что произошло в этом доме. Ты поедешь со мной?

У меня оставались еще две тысячи долларов от уплаченных Дестером денег. Это было немного, но мне так хотелось скрыться от пережитого кошмара, что я не стал колебаться.

– Да, поеду.

– А ты сможешь? – Мэриан смотрела на меня с беспокойством. – Ты получишь к тому времени свое наследство?

Я непонимающе взглянул на нее, потом вспомнил, что говорил ей о наследстве, когда еще план со страховкой только разрабатывался и, казалось, сулил богатство.

– Вряд ли, – сказал я. – Но у меня есть деньги. Кроме того, я могу найти работу в Риме.

– Обсудим это дело за завтраком.

На том мы и расстались. Я вернулся в дом. Полицейский сидел на террасе, перед ним стоял кофейник.

Я постоял минуту в холле, пытаясь понять, избежал я опасности или нет. Конечно, впереди меня ждало следствие. Назойливый следователь будет задавать вопросы с подвохом. Но все-таки мне казалось, что больше мне бояться нечего, раз невероятный мой план осуществился так удачно. Правда, кое-что еще нужно сделать: избавиться от тряпки, перчаток, от пижамы и халата. Как только дом будет полностью в моем распоряжении, я их просто сожгу, и все. В настоящий же момент мне необходимо выпить виски. Напряжение четырех последних часов совершенно измотало меня.

Я вошел в гостиную, направился к бару и остолбенел. В одном из кресел сидел высокий темноволосый мужчина примерно моего возраста. Он держал в руке стакан с виски, а во рту у него дымилась сигарета. Он посмотрел на меня, и его забавно-некрасивое лицо озарилось улыбкой.

– Паршивая привычка пить так рано, – услышал я голос незнакомца. – У моей жены был бы припадок, если бы она увидела меня сейчас. Но дело в том, что я всю ночь на ногах.

Я стоял, глядел на незваного гостя и пытался сообразить, кто он и что он.

– Вы репортер? – спросил я.

– Нет. А разве я похож на него? – Улыбка мужчины стала еще шире. – Нет, я – Стив Хармас, сыщик страховой компании «Нэшнл Фиделити». Я жду здесь старика Мэддакса. Он должен приехать с минуты на минуту.

Я почувствовал холодную дрожь.

– Мэддакс?

– Да. Этот старый волк не упустит случая обнюхать произошедшее здесь со всех сторон. – Сыщик снова усмехнулся. – Выпейте. Судя по вашему виду, это вам необходимо.

Вскоре после семи часов Мэддакс вошел в гостиную. К этому времени я уже побрился, принял душ и оделся, делая все это как в сомнамбулическом сне. Я все время повторял себе, что если полиция удовлетворена расследованием, то Мэддаксу тоже нет причин быть недовольным… Я снова и снова напоминал себе, что в интересах страховой компании принять версию, что Дестер убил свою жену и застрелился сам. Если следователь найдет, что Дестер совершил самоубийство, то тогда компании не придется выплачивать страховку. Зачем же Мэддаксу совершать глупость и доказывать, что Дестера убили? Коротышка должен обрадоваться, что компания не понесет никаких затрат в этом деле.

В ожидании появления своего патрона Хармас излагал мне свой взгляд на политическую ситуацию в мире. Его, кажется, очень заинтересовало столкновение позиции русских и американских интересов в Европе. Я не мешал ему высказываться, но почти не слушал его.