Маркус затаил дыхание. Его семья может быть довольно чопорной в своих суждениях. Неужели Лотти готова разорвать их договоренность? И у нее было на это право, но секунды проходили в молчании, и Маркус начал по-настоящему тревожиться.

Наконец он заерзал в кресле, чтобы иметь возможность дотянуться до ее руки в искренней мольбе, если в этом будет нужда.

– Лотти!

– А? Ой! Не бойся ты так. Я всего лишь пыталась угадать, кто ее отец. У нее такие необычные черты лица, но мне кажется, что она унаследовала их от матери.

– Так ты выведешь ее в свет?

– Конечно! – Лотти подарила брату озорную улыбку. – Признаюсь тебе, самая заветная мечта сестры – видеть, как мучится ее брат. А ты, мой дорогой братец, действительно выглядишь сейчас измученным. Боже мой, я не видела тебя таким встревоженным с тех пор, как ты под стол ходил.

– Я не встревожен! – ответил Маркус, решительно положив руку на подлокотник. Потом ему захотелось чаю, но за чашкой нужно было потянуться и для этого переставить ноги. И когда он попробовал поставить чашку на колено, она наклонилась, и он…

От смеха сестры Маркус смутился так, что у него покраснели уши. В конце концов он поставил чашку назад на стол и попытался – крайне безуспешно – сохранять серьезность.

– Знаешь ли, Лотти, может быть, ты и привыкла к таким пустякам, как выводить в свет дебютанток, но я раньше никогда этого не делал. Почему-то это действует мне на нервы.

– Ясно, – ответила Лотти, в ее голосе все еще слышались веселые нотки. – Знаешь, дорогой братец, – добавила она уже серьезнее, – ты должен прекратить свои ночные встречи с Фантиной. Помимо того что сама ситуация выглядит непристойно, так еще и твоя подопечная оборвала весь плющ под окном. Вид крайне неприглядный, пусть и с тыльной стороны дома.

Если раньше Маркус ерзал, то теперь неожиданно замер в кресле.

– Полуночные встречи?

– Нет, ты меня не проведешь. Я знаю, что каждую ночь она выбирается из дома через окно. К кому еще она может бегать, если не к тебе?

– Ну да! К кому же еще! – сухо ответил он. В голове роилась масса мыслей.

Лотти тут же отреагировала на тон брата.

– Ты хочешь сказать, что ты с ней не встречаешься?

Он покачал головой.

– Я не видел ее целую неделю.

– Боже мой, я думала, она встречается с тобой. Я даже дала ей ключ и сказала, что она может пользоваться входной дверью. Необязательно лазать через окно, рискуя свернуть себе шею.

Маркус, неожиданно встревожившись, встал с кресла.

– И ты ей в этом безрассудстве потакаешь?

– Я правда думала, что она видится с тобой! Ей было непросто в эти дни, я рассчитывала на твое здравомыслие, на то, что ты не обидишь бедную девочку. Мне даже в голову не приходило…

– Значит, она встречалась с кем-то другим?

– Но с кем?

Маркус быстро зашагал по комнате, обдумывая возможные варианты.

– Это не любовник, – решительно ответил он. – Фантина не могла столь быстро найти себе любовника.

– Не будь в этом так уверен, дорогой братец, – возразила Лотти. – Она довольно привлекательна и, несомненно, нравится мужчинам.

Маркус стиснул зубы, его одолевали мрачные мысли.

– Ты, конечно, права. Но тем не менее… – Он покачал головой. – От этого не легче. Мне придется за ней проследить. – Маркус повернулся лицом к сестре. – Она сбегает каждую ночь?

Лотти кивнула.

– Похоже на то.

– Отлично.

– Нет, – отрезала она, – ничего отличного в этом нет. Я подумывала о том, чтобы завтра вечером отправиться на наш первый прием. Мама вот-вот вернется, она поможет мне поддержать Фантину. – Шарлотта сердито взглянула на брата. – Маркус, я ей помогу, но не забывай, что отвечаешь за нее ты. Чем бы она по ночам ни занималась, ты должен прекратить это, причем немедленно.

– Можешь мне поверить, – ответил он, – я не намерен позволять продолжаться подобному безобразию.

Его сестра удовлетворенно кивнула.

– Если бы ты еще что-то сделал с ее аппетитом.

Маркус изумленно поднял бровь.

– У нее хороший аппетит? Разве это плохо?

– Но… Клянусь, она ест за десятерых. На прошлой неделе повару пришлось еще трижды ходить на рынок. Трижды! И все равно она остается тонкой как тростинка. Я ничего не понимаю.

Он тоже не понимал и, нахмурившись, смотрел в чашку.

– К утру я постараюсь обо всем узнать.

* * *

Маркус переминался с ноги на ногу, стоя у стены дома. Выругался, когда прядь волос зацепилась за грубый кирпич. Он презирал эту сторону работы шпиона – несколько часов кряду стоять в темноте в неудобной позе. Ноги распухли, брюки промокли насквозь – а на улице, несмотря на приближение весны, стоял дикий холод.

Но хуже всего были растущие подозрения, что Фантина заметила его присутствие и решила отложить свою полуночную вылазку. Или, что еще хуже, успела от него ускользнуть.

Нужно было уходить. Возвращаться домой к камину и коньяку. Но Маркус продолжал стоять под ее окном, гадая, рассеются ли тучи, скрывающие почти полную луну. Даже в сумерках он видел, как порван плющ под окнами Фантины. Кто-то явно взбирался и выбирался из ее спальни, и Маркус был исполнен решимости выяснить, кто же это.

Послышался глухой звук. Негромкий, как будто на землю упало что-то мягкое. Потом выбросили веревку и показался самый прекрасный зад в плотно облегающих панталонах. Конечно, из окна, спиной к улице, спускалась Фантина. Через плечо у нее висела огромная холщовая сумка, которая сильно ударяла Фантину в бок.

Зрелище было изумительным. Пока она спускалась, громоздкая сумка заставляла ее изгибаться в самых причудливых позах. И Маркус застыл на месте, наблюдая за ней. Очнувшись, он поспешно бросился к стене, напрочь забыв об осторожности и едва не наступив на сброшенный на землю мешок. Перепрыгнув через него, он встал рядом с Фантиной.

К счастью, она была настолько занята самим процессом и так увлеченно ругалась из-за этой странной сумки, что не услышала его. Поэтому, когда она наконец спрыгнула на землю, Маркус легко заключил ее в объятия.

– Черт возьми! – прорычал он. – Я вижу, как грабят дом моей сестры! Полицию позвать?

Фантина напряглась, приготовившись дать отпор, но, услышав его голос, расслабилась, дразнящее прижалась спиной к его груди.

– Маркус! Ты меня напугал!

– Нет уж! – произнес он, разворачивая ее лицом к себе и прижимая спиной к стене. – Не буду я вызывать полицию, – продолжил он. – Сам тебя накажу.

Он заметил, как округлились ее глаза, как она насторожилась, услышав его охрипший голос. И ее вины в этом не было. Он боялся не меньше Фантины. Но за последний час его обуяла необъяснимая злость. Он, лорд Чедвик, будущий граф, по нескольку часов ждет в темном переулке уличную девку, у которой не хватило ума воспользоваться представившейся ей возможностью.