Еще раз внимательно просматриваю, что могло ее так озадачить, и теряюсь в догадках.

— Снежана, ты не знаешь, кого твоя мама там увидела?

Дочка пожимает плечами, показывая пальчиком в никуда.

Не знает. Вот и я не знаю. Но мне до жути интересно.

— Юлиана, мы идем?

— Одну минуту, — просит, продолжая хмуриться, и на нас со Снежаной даже не смотрит.

Не хочу признаваться, но в груди закипает ревность неизвестно к кому, но мне заранее это не нравится.

Юлиана достает телефон, набирает номер, нервно кусает губы от нетерпения, долго слушая длинные гудки.

— Юлян, у меня клиент. Давай я попозже перезвоню, ладно? — наконец доносится из динамиков.

Мне кажется, я узнаю голос «тети Даны».

— Ты на работе? — переспрашивает Юлиана.

— Да.

— А Славик?

— Тоже. А что?

— Ничего. Я думала ты дома. Извини. Ничего срочного, — произносит Юлиана, но сама хмурится еще больше.

Ох, Юлиана, врушка из тебя никакая. Кто же так долго звонит, когда нет ничего важного?

— Юлиана, что-то случилось? — спрашиваю, когда она отключает вызов.

— Не знаю, — отвечает рассеянно, словно мыслями она не здесь.

— Так не пойдет, Юлиана. Я же вижу.

Она поднимает на меня сосредоточенный и такой пронизывающий взгляд, что мое сердце разрывает на части. Так смотрят, когда хотят сообщить о чем-то не очень приятном. Только если она собралась меня послать, то ничего не выйдет. Ни одному мужику я не отдам ни свою дочь, ни ее.

— Я, правда, не знаю, Богдан. Скорее всего, я ошиблась.

Приехали! Ошиблась? В чем? Или ком? Во мне? Еще один рубец на моем сердце мне точно обеспечен.

— В чем, Юлиана? Тебе звонила Дарья? Что она тебе сказала?

— Что? Какая Дарья? А… Даша… Нет. Даша мне ни разу не звонила.

Уже легче. Но складка между бровей Юлианы не проходит.

— Юлиана, ты можешь сказать мне, вдруг я смогу чем-то помочь.

— Правда, ничего не случилось. Мне просто показалось, что это был Славик.

Я сам видел сколько мужских контактов в телефоне Юлианы, но все они были подписаны официально, и никаких «Славиков» там точно не было.

— Кто такой Славик? — Решаю уточнить.

— Муж Даны.

Черт! Вот сейчас я был на грани, а неизвестный мне Славик буквально на волосок от несчастного случая.

— И?

— Мне, наверное, показалось. — Пытается отмахнуться, но сама в это не верит.

— Что тебе показалось?

— Что он был не один.

Смотрю в направлении, куда ушел мужик с силиконовой Барби, но их уже не видно.

— Это тот тип, который лапал за задницу блондинку, что ли?

— Богдан! — шикает на меня Юлиана и косится на Снежану.

Чертыхаюсь про себя. Иногда я совсем забываю, что у меня на руках маленькая девочка, которая может повторить все, что слышит.

— Снеженька, солнышко мое, — шепчу на маленькое ушко и виновато кошусь на Юлиану. — Не надо повторять плохие слова. Я больше не буду так говорить. — Извиняюсь перед дочкой. — Хорошо?

Замечаю, как складочка на лбу Юлианы разглаживается, и лицо светлеет.

— Богдан, — мягко журит меня, но при этом не сдерживает улыбку.

И от ее взгляда я плыву.

— Честно-честно не буду, — обещаю, глядя в самые прекрасные глаза, а у самого карман жжет колечко, купленное когда Юлиана болела.

Юлиана

У меня из головы никак не выходит Славик. Мне показалось, что мимо проходил именно он. Но в то же время, хорошенько я не разглядела. И не уверена, что стоит говорить Дане о своих подозрениях. Вдруг я ошиблась? Тем более Данка в последнее время ходит такая счастливая.

Богдан сам умывает Снежану, пока я сообщаю маме новость про папу. Мама хмурится, но ничего не говорит. Она всегда молчит, если что-то касается папы.

— Мам, скажи что-нибудь, — прошу ее.

— Что тебе сказать?

— Ты так реагируешь, будто знала, что он приедет.

Мама молчит.

— Мама!

— Знала. Инайят говорила мне о «возвращении прошлого», — признается нехотя.

— Ты опять ходила к гадалке?! — Я никак не понимаю, откуда у нее, да и вообще у людей, такая тяга знать будущее.

— Нет.

— Тогда откуда такая информация?

— Об этом она сказала еще до того, как мы с твоим отцом развелись.

— Это как так? — Не совсем ее понимаю, а по моей спине пробегает неприятный холодок.

— Вот так. — Мама тихо вздыхает и качает головой. — Нам не нужно было ехать в тот год на море. Инайят предупреждала, что домой я приеду одна, а твой отец… Он вернется только через двадцать пять лет, — произносит с грустной усмешкой. — Но я ей не поверила. Мы поссорились. Я ответила, что она мне просто завидует, потому что сама не может себе этого позволить. Тогда Ина еще не занималась всем этим. Она подрабатывала уборщицей в магазине, чтобы хоть как-то помогать матери.

Мамино признание вгоняет в меня в ступор.

— Но… Как она узнала?

Несмотря на то, что все предсказанное мне тоже сбылось, я считала это обычным совпадением, но никак не умением видеть будущее.

— Я не знаю, Юлиана. Но тогда я действительно вернулась домой одна, точнее с тобой. Брат разбился на мотоцикле, и мне пришлось срочно вылететь, чтобы успеть на похороны. Билетов больше не оказалось, как и свободных мест. Папа должен был прилететь на следующий день. Но он не прилетел. А через месяц сообщил, что хочет получить развод.

— Мам, ты никогда не говорила мне, почему вы с папой развелись.

— А что мне было говорить? У нас все было хорошо. Счастливая семья. А потом его как будто подменили. Был один человек, а стал другой. Ни ты, ни я ему стали вдруг не нужны. Он просто взял и ушел. Точнее, не вернулся. Его словно сглазили. Сначала я хотела узнать у Ины, что случилось, но потом решила, что это все равно ничего не изменит.

— Не сглазили, а скорее опоили. — В кухню заходит Богдан со Снежаной на руках.

— Что значит «опоили»? — спрашивает мама, взяв у него Снежану.

— Вы ни разу не слышали, как можно опоить человека, чтобы он не понимал, что делает?

— Богдан… — Взглядом намекаю, что не нужно таких домыслов, но он лишь грустно усмехается.

— Я каждый вечер послушно выпивал перед сном чашку, которую мне лично приносили, и пребывал в святом неведении.

Хлопаю глазами и тихо ойкаю.

— Что такое? — Богдан в мгновение оказывается рядом, видимо, решив, что мне вдруг стало нехорошо.

Да, мне явно не по себе, но только совсем по-другому.

— Все в порядке. Я просто вспомнила… — Поднимаю взгляд на Богдана. — Папе ведь тоже Елена каждый вечер заваривала какой-то специальный чай.

— Вот вам