– Ну, дорогая, не всем же по вкусу супружеская постель.

– Значит, они больные, – решительно заявила Фелисити. – Или я нездорова.

– Ты совершенно здорова. Я готов за это поручиться, – сказал он и протянул руку за своими панталонами, чтобы вытереть ими себя и жену. Ей понравилось даже это. Она вдруг осознала, что ей нравится практически все, что бы он ни делал. Так вот в чем, оказывается, дело! Наверное, остальные женщины просто не встретили своего мужчину, а не то обязательно полюбили бы все, что сегодня полюбила она.

– А знаешь, я догадалась, почему так. Им просто нужен такой муж, как ты.

Джаред пристально посмотрел на супругу, от всей души наслаждаясь услышанным комплиментом. Ведь он знал, что у нее нет богатого опыта, из которого обычно рождается искусство подобной лести. А значит, она говорит от всего сердца и имеет в виду именно то, что сказала. Разумеется, дамы и прежде отпускали ему похвалы, но ни одна не была так честна, раскрывая перед ним свои истинные чувства. Тут уж впору было заважничать, подобно какому-нибудь павлину.

– Ты и правда так думаешь? – спросил Джаред. Фелисити кивнула, не поняв его намерений.

– А знаешь, – пожал он плечами, – я тут подумал… Разве я не мог бы ради спасения этих несчастных предоставлять им время от времени свои услуги?

Фелисити выстрелила в него предупреждающим взором и сказала очень мягко, но крайне многозначительно:

– Я так не думаю.

Джаред в притворном удивлении захлопал ресницами. Пожалуй, надо было поосторожнее задевать эти тонкие струны. Успокоившись при виде улыбки, снова вернувшейся на лицо Фелисити, он тем не менее чувствовал, что ее тело напряглось и она слегка отстранилась от него.

– Не думаешь? Ты уверена? Разве ты больше не сочувствуешь своим сестрам, этим несчастным созданиям, которые так никогда и не познают истинного наслаждения?

– Ага, и ты, значит, не прочь им услужить?

– Ну, если не считать того, что порой я буду немного уставать, это ведь не самая неприятная работа. И потом, я мог бы даже… Ой! Больно! – Джаред потер место, куда она ткнула его кулачком, и, прижав к себе жену, уткнулся ей в шею, снова уложив на спину. Затем он уселся сверху и прижал обе руки Фелисити к кровати, заведя их ей за голову. Она попыталась сбросить его, но, поняв, что вся эта борьба ни к чему не приведет, блеснула глазами и промолвила:

– Джаред, если ты еще хоть раз скажешь такое, я клянусь, что…

Он скользнул взглядом вдоль ее тела. Определенно, она – самая красивая из женщин. Джаред никак не мог поверить, что она принадлежит ему.

– Ты еще плохо меня знаешь – улыбнулся он, – но скоро поймешь: я из породы преданных мужей.

Только тут Фелисити поняла, что она делает. Ведь, судя по ее поведению, ей хочется оставить его навсегда при себе. Господи, да ведь она чуть не забыла об их соглашении!

– Прости. Я не хотела… – Фелисити пожала плечами, пытаясь сгладить впечатление от своего поступка. – Просто на минуту забыла про наш уговор.

– Какой еще уговор?

Она посмотрела в его непритворно изумленное лицо и сдвинула брови:

– Сам знаешь какой. Ты хотел меня. Я хотела детей. Вот и все.

– И что же теперь?

Фелисити нахмурилась еще больше:

– К чему этот вопрос? После войны ты уедешь. А когда окажешься дома, разведешься со мной.

Джаред подумал, что он и так уже дома. Ведь теперь его дом там же, где она. И потом, кроме настоящей войны, есть еще и иные сражения. Самые прекрасные из них никогда не заканчиваются, потому что это сражения любовные.

– Ах, вот ты о чем, – вспомнив, кивнул Джаред. – А знаешь, Фелисити, – сказал он, переворачиваясь на бок и слегка, как бы невзначай, погладив ее свободной рукой вдоль тела. – Я тут подумал…

– О чем? – спросила она, восприняв это прикосновение с большим вниманием, чем ожидал Джаред.

– О конце войны. Что бы ты, интересно, сказала, если бы я решил остаться здесь?

– Здесь? Но это невозможно. Как же мы тогда разведемся?

– Да, об этом я тоже подумал. А может быть, нам вовсе и не стоит разводиться?

– Не стоит… – тихо повторила она. – Но почему?

– По целому ряду причин. Допустим, ты не сразу сумеешь забеременеть, – сказал Джаред, понимая, что на самом деле это абсолютно исключено. Будучи доктором, он знал массу способов предохранения. Правда, многие из них требовали содействия Фелисити, а поскольку, замышляя этот брак, она стремилась как раз к зачатию, то он сильно сомневался, что она согласится ему помогать. Разумеется, самым надежным средством остается простое воздержание, но едва ли ему самому такое под силу. – Возможно, нам предстоит хорошенько потрудиться, прежде чем у нас получится.

– Ну хорошо. В конце-то концов все-таки получится. И что же тогда? Тогда ты уедешь?

– К тому времени у меня может сложиться практика. Куда же мне девать своих больных?

– Ну, не знаю. А что обычно в таких случаях делают доктора?

– Остаются. Ведь от них зависит столько людей.

Но как раз этого Фслисити и опасалась. Она ни в коем случае не хотела тоже попасть в зависимость от Джареда Уокера. Ведь нельзя же рисковать своим сердцем! Нельзя верить мужчине!

– Джаред, я не останусь навсегда твоей женой.

– Почему?

– Потому что тогда я тебя полюблю. А если ты сделаешь со мной то же, что сделал с мамой мой отец, то мне придется тебя застрелить.

Джаред ухмыльнулся:

– Но предположим, я никогда не сделаю того же, что твой отец. А вдруг я останусь верен тебе на всю жизнь?

Фелисити подняла на него недоверчивый взор:

– И что ты предлагаешь? Подождать и посмотреть? Все время надеяться, что этот ужасный день не придет? – Она решительно тряхнула головой. – Мой отец просто обожал маму, но все-таки сделал это. А ведь ты меня даже не любишь.

– А вдруг полюблю?

Фелисити покачала головой:

– Но я не смогу любить тебя.

– Почему? Я не так уж плох.

– Это не играет роли. Тебе следует уехать, прежде чем я успею к тебе привязаться.

– Предположим, ты просто боишься признаться, что уже меня любишь, но вскоре тебе придется оставить это притворство. Что ты тогда станешь делать?

– Преодолевать это.

Джаред смотрел в ее решительное лицо.

– Ты весьма целеустремленная леди.

– Приходится.

Джаред мог бы сказать ей, что больше в этом нет никакой необходимости, что она может смягчить свое сердце, что он никогда в жизни не обидит ее ни словом, ни поступком, что даже не посмотрит на другую женщину. Тем более не пожелает никого, кроме нее. Но он промолчал. Это было слишком рано и все равно прозвучало бы неубедительно.