– Зильберман, Женька, никогда ничего просто так не говорит. Даже если несёт откровенную чушь. Если такое случается, значит, эта «чушь» призвана заставить тебя почувствовать, задуматься, спровоцировать на действие или бездействие. Последнее очень важно иногда уметь. С его же слов. Лично я, увы, совершенно неспособна к бездействию и дров иногда ломаю гораздо больше, чем требуется для отопления.

– Ещё научишься. Хотя это и сложно.

– Ой-ой-ой, какие мы мудрые.

– Машка, не начинай. – Женька ущипнул её за попу.

– Что не начинать?

– Про возраст и про мудрость. Не паскудничай, короче. Хотя что-то…

– Кхм…

– Ага, и он тоже… подсказывает мне, что милое детское паскудство пребудет с тобой во веки веков. Что ж, придётся просто запастись ремнями. Аминь!

– Да ну тебя. Так что там за история с твоей некровной тёткой Анной?

– Давай зайдём в кафе, расскажу. Да, и собственно, это вся моя семья. Мужиков у бабушки и мамы Леночки отродясь не было, кроме разовых, а у тёти Ани их было так много, что она уже давно перестала их считать.

– За мужиков?

– И это тоже. И все трое, разумеется, уверены, что я – божество и ни одна женщина на свете недостойна меня.

– Ой! Но я всё-таки женщина. И, боюсь, до вечера мне не успеть сделать операцию по перемене пола, – засмеялась Маша.

– Ты не женщина. Ты – ребёнок. Я настаиваю. Дети – существа бесполые, как ангелы.

– Да? Что-то я не заметила, чтобы ты относился ко мне как к бесполому существу. Очень и очень даже не как к бесполому! К тому же я уже вполне самостоятельный врач с правом принятия решений, в отличие от некоторых. – Маша показала ему язык.

– Бывают очень талантливые дети. То, что ты в некоторых местах женщина, – Женька хитро прищурился, – так это бонус. Ты могла оказаться, например, старым негром. Но даже в этом случае мне было бы не невозможно любить тебя. Сложно. Но не невозможно. Я как-нибудь напишу об этом поподробнее. А вот и кафе. Я называю его «Полуяпонской кофейней Случайного Города». Тут тихо, и в это время почти не бывает людей. Очень удобно для посвящения тебя в мои маленькие семейные тайны. Прошу вас, Мария Сергеевна… – Женька распахнул дверь.

Как это ни парадоксально, но тётка Анна Машу полюбила с первого раза. Хотя первый взгляд её, брошенный на девушку, был оценивающим.

– Красивая. Слишком красивая. Таким, как ты, Женька, нужна невысокая, нестройная, неброская серая мышь, чтобы весь остальной мир вздохнул спокойно. Потому что спаренные красавцы вызывают недовольство толпы. Красивая женщина имеет право любить богатого или хотя бы умного мужчину, ни ростом, ни фигурой, ни лицом не вышедшего. Красивый мужчина имеет право любить нефасонистую самку, потому что ему так удобнее, и к тому же она хорошо готовит, правильно гладит брюки и отличная мать. И все друзья, приятели и просто знакомые разной степени случайности будут понимать, сочувствовать и одобрять подобные союзы. Два вызывающе красивых человека, любящих друг друга, будут оскорблять всех окружающих одним лишь фактом своего сосуществования. А если это ещё и достаточно долго продлится… В общем, не завидую я вам. Вы всегда будете одиноки в толпе. Наплевать. Лишь бы вы не были одиноки вместе.

Знакомство в Женькином доме было очень семейным. Мама Леночка немного пометалась, пытаясь накрыть стол в гостиной. Тётка Анна огрела её парой ласковых слов, и они устроились на кухне. Даже бабушке налили стакан вина. На некоторое время к той даже вернулась ясность восприятия и изложения, и она огорошила всех осмысленной законченностью некнижной фразы:

– Господи, благодарю! Наконец-то на нашем корявом генеалогическом чахлом женском древе произрастёт плод полноценной семьи. Я даже не спрашиваю вас, любите ли вы друг друга, это настолько очевидно, что цветы пахнут сильнее в вашем присутствии и жемчуг начинает светиться. Это тебе! – Бабушка сняла со среднего пальца массивное кольцо с натуральной жемчужиной и положила на стол. – Возьми, прошу тебя, – обратилась она к Маше.

Та открыла было рот, чтобы отказаться от столь щедрого подарка почти незнакомого человека, но тётка Анна прошипела:

– Даже не думай! Придушу!

Мама Леночка молча улыбалась, утирая счастливые слёзы, Женька довольно расхохотался, и Маше ничего не оставалось, как сказать «спасибо» и надеть кольцо на средний палец левой руки.

После бабушка снова «выключилась» и строго запрещала всем играть со спичками, курить вблизи горючих жидкостей и экстатически прочитала пару стихотворений о любви. Её отправили спать. Мама Леночка, рассыпаясь в извинениях перед всеми, отпросилась за любимый компьютер, и они остались втроём – Женька, Маша и тётя Аня. Последние так напринимались горячительного на радостях, что Женька еле разнял их и разложил по койкам.

– Ой, я вас так боялась, тётя Аня! – пьяненько признавалась Маша. – Все думают, что я такая смелая, прямо как Аркадий Гайдар, и с шестнадцати лет полком командую. А я – трусиха. Во-первых, я боюсь темноты, поэтому сплю с плюшевым мишкой. Во-вторых, боюсь ответственности, поэтому вынуждена всё время что-то решать и решать, решать и решать. Ещё я очень боюсь квитанций, всяких заявлений и справок. Как только мне надо что-то заполнять, я так сильно пугаюсь, что вынуждена делать вид, будто мне любая бумажка по плечу. Когда я получала загранпаспорт, меня три раза отправляли за недостающими документами, и в четвёртый раз я устроила такую показательную истерику с требованием начальника над всеми начальниками, причём исключительно от ужаса, что у меня наконец приняли все бумаги и заполнили за меня анкету. Я только расписалась. В-третьих… А что там было во-первых и во-вторых?

– Было, что ты – трусиха. Это сразу видно. Но я тебя тоже боялась. Этот змей подколодный… – Тётя Аня кивнула на Женьку. – Эй, змей подколодный, чего не наливаешь?!

– Девочки, может, вам уже хватит?

– Дай напиться спокойно хоть раз в жизни! И вообще, ты сегодня мальчик на розливе! Не мешай взрослым женщинам разговаривать! О чём я? Ах да! Этот змей подколодный позвонил нам и сказал, что задержится на работе, а потом пойдёт не домой, а к невесте! Старой – уже на всё с прибором, Ленка – тоже ничего не соображает. Для неё что «невеста», что «кобыла» – всего лишь слова, нуждающиеся в правильном переводе. А мне-то каково? Я же тут единственная в здравом рассудке! То он баб презирал как класс, пользуя, как дырку…

– Тётя Аня!

– Что, тётя Аня? Чего я, вру? Сколько у тебя девок было, ты хоть одну невестой назвал?

– Ну, «дырками» я их тоже никогда не называл, не выдумывай.

– Что не называл, сути не меняет. Заткнись! В общем, то у него ничего серьёзного, то – нате-пожалуйста – невеста. Я ему: «Что за невеста? Откуда вдруг? Тронулся, как бабка с мамашей?» А он мне: «Я вас скоро познакомлю!» – и трубку бросил, скотина.

– Не бросил, а положил. И кстати, сказал тебе: «До свидания!» Просто ты не слышала. Ты орала.