– Я и не зову, – пожал плечами он, равнодушно уходя вперед по коридору. – Пусть тобой занимается Дорнан.

Похоже, приступ моей тошноты надолго отбил у императора желание находиться со мной рядом.

В итоге Дорнан действительно увел меня за собой, только не в свое логово, а в кают-компанию для персонала, которая все же нашлась на яхте.

– Вам необходимо поесть, Эсмиральда, – сказал доктор. – Как только корабль взлетит, я позабочусь о пище. Потому что пустой желудок может только усугубить вашу тошноту.

Я лишь кивнула, решив, что врачу виднее, ведь стоило кораблю завести двигатели, как меня тотчас же начало мутить. В итоге, не выдержав, я выбежала в уборную.

До дверей моей цели в конце коридора оставался десяток метров, когда чья-то рука сграбастала меня и потянула в темную техническую каморку куда-то сбоку. Мне даже не удалось пискнуть, потому что рот зажали, и только когда двери за спиной захлопнулись, над ухом раздался знакомый голос:

– Тшш, это я.

В нос ударил запах озона. Несколько глубоких вдохов, и приступ тошноты магическим образом исчез.

– Другого момента поговорить не будет, – произнес Дизайнер, медленно убирая руку ото рта. – Мне пришлось влезть в систему видеонаблюдения корабля, чтобы затереть все следы этого разговора.

– Хэдок… – выдохнула я.

В каморке оказалось тесно, мне пришлось посильнее прижаться к нему. Впрочем, кого я обманывала. Даже будь вокруг многокилометровое поле, я бы все равно это сделала, потому что так мне становилось спокойнее.

– Прости, я наделала глупостей, – кладя голову ему на грудь, прошептала я. – Вначале не удивилась про катастрофу на Гризальде, потом натравила Ронана на Кимат, и он решил забрать тебя с собой.

– Он бы и так это сделал. – Губы Хэдока легко коснулись моего виска, рождая ощущения щекотки и тепла. – Когда он только прилетел на Сингард, в его планы уже не входило возвращать меня вместе с тобой.

– Но почему?

– Потому, что он о чем-то подозревает. И я не могу пока понять – откуда.

– Это Дорнан, – с ненавистью ответила я. – Все из-за него.

– Док ни при чем. Хотя, конечно, он мог, но мы были осторожны. Присмотрись к Лоде.

– Лоде? – не поверила я. – Это же Лода, она глухая.

– Всегда остается вариант, что не очень-то она и глухая, – возразил Дизайнер. – Ты должна быть настороже.

Кивнула.

И наконец подняла на мужчину взгляд.

В темноте его зрачки светились зеленоватым светом, будто у кота. Это было немного жутковато и в то же время безумно притягательно.

– Пообещай, что прилетишь, сразу, как появится возможность, – попросила я.

Хэдок мучительно скривился и постучал себя по виску.

– Я не могу этого обещать, если Ронан даст на это прямой запрет. Я скован в своих действиях до момента, пока не родится ребенок. Тогда именно он станет для меня главным приоритетом.

– Она, – поправила я, чуть улыбнувшись. – Это девочка. Мандрогиры сказали.

– Она… – повторил Хэдок.

Чуть отстранившись, он полез в карман своего сюртука, откуда достал крошечный предмет, похожий на литую пуговицу, и сунул мне в ладонь.

– Это всегда должно быть при тебе. Сигнальный маячок. Если что-то случится, нажми на кнопку, и я найду тебя в любой точке Вселенной.

– Надеюсь, он мне не пригодится.

– И я тоже на это надеюсь, моя Эсмиральда. – Его ладони скользнули вверх и легли мне на щеки, которые тотчас же вспыхнули под этим прикосновением. – Береги себя и дочь тоже береги.

Хэдок смотрел мне прямо в глаза, а я не могла отвести взгляд, когда наши лица сблизились, а губы соприкоснулись. Этот короткий поцелуй был полон нежности и трепета, так, будто Хэдок целовал самый хрупкий цветок мира, боясь, что его лепестки могут отсыпаться.

Я же прикрыла глаза и тонула в чувствах, захлестнувших с головой. Запах озона кружил голову, душа хотела взлететь и расшириться на всю вселенную. Я желала прижаться к Дизайнеру еще сильнее, настолько, насколько это вообще возможно. Слиться с ним воедино и остаться так навсегда, чтобы все невзгоды и страхи остались позади. Ну, или хотя бы за пределами этой крошечной каморки.

Наши губы разомкнулись, а я все еще стояла, не в силах открыть глаза, и ловила остатки той нежности, которая еще мгновение назад заполняла все пространство вокруг.

– Я не знаю, умеют ли Дизайнеры Смерти любить, – последние слова Хэдока коснулись краешка моего уха. – Но мне бы очень хотелось верить, что я тебя именно люблю, Эсмиральда…

Его руки исчезли от моего лица.

Хлопнула дверь рядом.

И словно тонна холодного воздуха тут же объяла меня своими леденящими руками.

Хэдок ушел, а я осталась одна в тесной каморке.

Хэдок

Челнок с Эсмиральдой и Дорнаном отделился от борта больше часа назад. Императрица и ее доктор ушли на Сингард, оставив за собой лишь инверсионный след топлива и нехорошие предчувствия.

Я пытался их заглушить, но ничего не выходило.

Оставалось лишь стоять на мостике и следить за курсом их корабля ровно столько, сколько позволяли приборы, и пока один из пилотов не проложил уже наш маршрут к Гризальду.

Мы как раз вошли в пространственный тоннель, когда пришел сигнал вызова из императорской каюты.

Пришлось направиться к Ронану, чтобы уже не впервые видеть его ненавистную рожу и выслушивать команды, противиться которым я просто не мог.

Император пил.

Как, впрочем, и всегда.

Иногда я питал надежду, что Ронан просто умрет в очередном пьяном угаре, но дядюшка оказался на редкость живучим.

– Я решаю, что делать с Кимат, – достаточно неожиданно даже для меня произнес он. – Я бы хотел, чтобы ты просчитал варианты для ее наказания и их последствия.

Короткий расчет, и я выдал вердикт:

– 89 % на негативную реакцию со стороны начальника стражи в случае смерти его жены, 50 % на негативную реакцию в случае ареста и последующего погружения в криокамеру…

– Стоп. – Ронан жестом заставил меня замолчать. – Такие варианты даже не рассматриваем. В память о Нинат я не готов так поступать с ее сестрой. Кимат долгое время преданно служила мне, и один проступок – не повод для радикальных мер.

Мне с трудом удалось сохранить беспристрастное лицо, потому что если бы речь шла не о Кимат, а о ком-то другом, вердикт был бы однозначным – смерть.

Убивай своих – чтобы чужие боялись!

– Тогда о каком расчете речь?

Ронан задумчиво покачал полупустым бокалом в воздухе: