— Ищите! — согласился Нико скрепя сердце. — Давайте, за работу! В восемь завтрак у меня в кабинете для ответственных лиц. То есть в вашем распоряжении четыре часа. Будите всех, кто вам нужен. Не будем забывать, что до следующего запланированного убийства всего несколько часов. Доминик, могу я с тобой поговорить?

— Конечно, комиссар.

— Я встретил у входа какого-то типа, который требовал встречи с тобой. А было три часа ночи…

— Это Реми…

— Реми? Но вид у него был недовольный.

— Мы были вместе восемь месяцев. И как раз вчера я прекратила наши отношения.

— Извини.

— Это моя проблема, — ответила молодая женщина, и на лице ее неожиданно появилось упрямое выражение.

Нико вступал на скользкую территорию личной жизни своих сотрудников. Не в его привычках было вмешиваться в их личную жизнь, но на набережной он стал свидетелем необычного для Уголовной полиции случая и хотел удостовериться, что Доминик сумеет справиться сама и дело не примет более серьезного оборота.

— Ты уверена, что все в порядке? Он оставит тебя в покое?

— По натуре он агрессивен. И, откровенно говоря, женщина его интересует, по-моему, только как сексуальный объект. Я сказала охране, что не хочу его видеть, и они его отправили.

— Но он вернется. Сюда или к тебе домой.

— Я знаю.

— И уверена, что все будет нормально? Мне не надо вмешаться?

— Ни в коем случае. Я уже большая девочка и разберусь со всем сама.

— Если что-то пойдет не так, сразу дай мне знать.

— Обещаю.

Доминик Крейс отправилась к остальным, а Нико склонился над отчетами. Особое внимание вызвали у него донесения антитеррористической бригады. Нельзя было преуменьшать риски. Из-за международной обстановки возможность терактов во Франции была более чем очевидной. В функции Уголовной полиции входило предупреждать их и наблюдать за деятельностью некоторых этнических и религиозных групп.

В дверь постучали. Нико поднял голову: на пороге стоял Марк Вальберг.

— Я решил зайти сам, а не посылать отчет, — объяснил он свое появление. — Тем более что мне по пути.

— Что-то новое?

— Впервые ко мне попал действительно интересный документ. Убийца писал на бумаге, а не на зеркале или двери. И бумага представляет собой чрезвычайный интерес: надпечатки, размер, толщина, волокна, качество, цвет, зернистость, чувствительность к свету — все это позволяет с точностью идентифицировать марку, тип бумаги и дойти до поставщика. Я нашел его. Затем, следует помнить, что бумага — материал податливый, а это значит, что на ней отпечатывается все, на чем она лежала, когда на ней писали. Это исследование обычно проводится под микроскопом, так как отпечатки часто еле заметны. Мне, например, удавалось выявить отпечаток пуговицы с куртки или марку ткани, которой был обит стул, что позволило обнаружить автора письма. В интересующем нас случае я обнаружил отпечаток подписи.

— То есть?

— Убийца, судя по всему, писал, положив листок на другой, уже исписанный. Подпись не принадлежит человеку, которого мы ищем. Категорически. К несчастью, это просто закорючка, а не имя, которое можно прочесть. Я ее увеличил для вас, держите.

Нико просто впился взглядом в листок бумаги.

— Отпечатков никаких. Но графологический анализ весьма плодотворен… Анализируя первое послание, я говорил, что писал его человек уверенный и прекрасно знающий, что он делает. Потом появились признаки нервозности, и они, естественно, изменили начертание букв. Затем, вспомните, мы могли наблюдать попытку приукрашивания почерка, как будто бы писала женщина. Что же касается последнего послания, то здесь множество примеров прерывистого написания, связанного с феминизацией почерка, есть признаки сильного стресса.

— Вы уверены?

— Да-да, на этот раз наш подопечный волновался, когда писал, и не мог сдержать дрожь в руке.

— Но содержание об этом не свидетельствует.

— Совершенно верно, но это ничего не значит. Убийца, бросая вам вызов, входит с вами в тесный контакт, который вместе с этим делает его уязвимым. Ну вот, я вам все сказал, что знаю.

— Спасибо, Марк. Хорошая работа.

— Надеюсь, это поможет вам его схватить. Звоните в любой час, я знаю, какой важности это расследование.

Эксперт научно-исследовательского отдела удалился, его наверняка ожидало тепло домашнего очага.

Нико позвонил Кривену:

— Давид, у меня для тебя с твоими людьми новое задание. Вальберг выяснил марку бумаги, на которой писал свое послание преступник, и имя поставщика. Звони. Узнай, какая у них клиентура в Париже, и сравни с сетью распространения перчаток «Трифлекс».

— Считай, что результаты уже у тебя на столе, — ответил Кривен. — Диктуй координаты.

Нико положил трубку. В кабинете вновь воцарилась звенящая тишина. Нико вытащил из кармана куртки мобильный телефон. Мгновение он взвешивал его на руке и раздумывал. Нет, он должен был ей позвонить, это было ему просто необходимо. Нико набрал домашний номер, понимая, что может разбудить и Каролин, и Дмитрия. Ну что ж, разбудит так разбудит! Но трубку сняли сразу после первого гудка.

— Каролин?

— Слушаю.

— У вас все спокойно?

— Вполне. Дмитрий спит как дитя. Я думала, что ты будешь звонить…

— Мне хотелось услышать твой голос. Мне тебя не хватает.

Он догадался, что она улыбается.

— Где ты?

— В твоей постели, читаю журналы. Расследование продвигается?

— Может быть, все может быть…

— Ты будешь держать меня в курсе, правда?

— Конечно. Как бы там ни было, вы из дома ни ногой.

— Да?

— Я люблю тебя.

— Нико!

— Пока!

Кривен ввалился к нему в кабинет без всякого стука. Нико отключился.

— Она очень клевая, — услышал Нико от своего друга.

— Кто? — не понял комиссар.

— Извини, но я слышал. Ясно, что Каролин Дальри. Что надо! И врач к тому же!

— Поосторожнее на поворотах, майор Кривен!

— Я ничего не сказал. Она выше всяких похвал. И к тому же в ней есть шарм. Много шарма, скажу тебе.

— Что да, то да… Но знаешь, сейчас не время сплетничать. У тебя что-то новое?

— По поводу «Трифлекса». Марка принадлежит американской компании «Аледжанс Хелскеа корпорейшн». Производство в Таиланде. Есть филиал в Бретани, в Шатобриане. Местный комиссар отправился будить директора. У нас скоро будет список клиентов.

— Отлично. А что насчет писчей бумаги?