— Я замужем, мадам. За третьим мужем, тринадцатилетним мальчиком. Даже если бы мой возлюбленный оказался свободен, то расторжение брака затянулось бы слишком надолго. Да и вряд ли кто-то поверит, что отцом этому ребенку приходится едва половозрелый мальчик. Я высоко ценю вашу помощь и с благодарностью принимаю ее, но мой сын, пусть внебрачный, не будет воспитан слугой. С обеих сторон он хорошей крови.

Катриона улыбнулась. Кристина Андерс сама вложила ей в руки оружие.

— Ты будешь хорошей матерью, дорогая, и Лесли позаботятся, чтобы твоего ребенка вырастили так, как этого заслуживает благородный незаконнорожденный. Однако если ты снова попытаешься завлечь моего мужа в ловушку, то я с позором отошлю тебя обратно в Данию, а твое дитя продам в рабство на Восток.

С этими словами графиня Гленкерк ласково похлопала девушку по руке и удалилась.

Кристину била дрожь. Она не сомневалась, что Катриона Лесли говорила совершенно серьезно и могла выполнить свою угрозу. Фрейлина не любила Патрика Лесли. Он просто внес в ее жизнь разнообразие. Поэтому Кристина и не собиралась вступать за него в битву с графиней Гленкерк. Она вполне удовлетворится тем, что о ее ребенке позаботятся. Не исключено, что граф действительно признался жене в своей неверности, но Кристина держала пари, что он не сказал обо всех тех подарках, которые ей сделал.

Датчанка, довольная, засмеялась. Не так уж и плохо устроила она свои дела.

В тот вечер Катриона сумела на несколько минут остаться наедине с мужем.

— Я имела разговор с госпожой Андерс, — спокойно начала она.

Граф почувствовал себя неуютно.

— Я сказала ей, — продолжала Катриона, — что Лесли не бросают своих детей, и мы сделаем так, чтобы о ребенке позаботились. Но тебя она больше не увидит.

— Кат! Ты не имела права говорить ей это!

И тут графиня разъярилась.

— Будь ты проклят, Патрик! Я проявила к тебе терпимость, я отнеслась по-доброму к твоей шлюхе, но я не собираюсь делить тебя с ней!

Катриона повернулась к мужу спиной. Обвив руками, Патрик притянул к себе сердитую жену и, отведя ее темно-желтые волосы в сторону, поцеловал в шею.

— Я никогда и не собирался метаться между двумя женщинами, — нежно проворковал он. — Да у меня и в мыслях нет снова связываться с Кайри. Но ведь она носит моего ребенка. Сейчас ей одиноко, голубка моя. Не будь же злой.

Это так на тебя не похоже.

— А я тоже была одинока, когда вынашивала Джеми.

— Да, но ты тогда укрывалась в надежном месте, у Фионы, с миссис Керр. Ты была в своей стране и в любой момент, когда бы пожелала, могла обратиться за помощью к полдюжине людей. У Кристины ничего этого нет. Она одна в чужом государстве, и если кто-то узнает о ее положении, то ей грозит неминуемый позор. Я собирался только предложить ей дружбу, если она того захочет. Ничего более.

Граф снова поцеловал соблазнительную шею жены и нежно обласкал ее мягкую округлую грудь.

— Дьявол тебя побери, Гленкерк, — процедила Катриона сквозь зубы.

Она повернулась, подняв к нему лицо. Его рот нашел ее губы, и графиня почувствовала, как слабеют ноги. Наклонившись, Патрик подхватил ее на руки и уложил на кровать.

— Нет, — неохотно протянула Катриона, — сейчас не можем. Мне нужно обратно к королеве.

Тут уже выругался он, и Катриона не смогла удержаться от смешка. С трудом встав на ноги, она пригладила свои юбки и, язвительно улыбнувшись мужу через плечо, оставила его в спальне остывать.

А Патрик Лесли про себя довольно посмеивался. Какая девка! Поймала его и удерживает вот уже целых двенадцать лет! Пусть упрямая, независимая, своевольная, может, даже слишком умная для женщины, но с ней ему никогда не приходилось скучать. Из всех женщин, каких он видел в своей жизни, Катриона по-прежнему оставалась самой обворожительной. Патрику никогда не приходило в голову, что именно те особенности жены, что более всего его расстраивали, составляли ее главное очарование.

Размышляя над событиями последних дней, Гленкерк осознал, насколько же ему повезло. Кристина Андерс оказалась прелестным развлечением, хотя было очень жаль, что она забеременела. По крайней мере фрейлина не устраивала сцен, и Патрик мысленно возблагодарил ее за это.

Что же до жены, то тут граф облегченно вздохнул. Катриона могла сильно затруднить ему жизнь, но не стала этого делать. Она проявила невероятное великодушие.

Пока Патрик Лесли предавался размышлениям о своей жене, Катриона находилась в приемной королевы, где отбивалась от Джеймса Стюарта. Яростно защищаясь, графиня Гленкерк сумела выдернуть руку короля из своего корсажа.

— Проклятие, Джеми! Веди себя прилично!

— Не слишком-то ласково ты меня приветствуешь, Кат, любовь моя, — возмущался он.

Катриона изобразила реверанс.

— Добро пожаловать домой, ваше величество, — холодно проговорила она. — А теперь позвольте мне пройти, сир. Я опаздываю к королеве.

— Когда я смогу тебя увидеть?

— На людях — в любое время, сир. А наедине никогда!

Хочу напомнить вашему величеству, что вы теперь женатый мужчина, а я всегда была замужней женщиной.

— Анни не ублажает меня так, как ты.

— Ее величество пока еще почти девушка, Джеми.

Вам и предстоит научить ее тому, что вам нравится.

— А я не школьный учитель, — отвечал он угрюмо. — Так что давайте договоримся с вами, мадам, в какой час мы сможем быть вместе.

Катриона Лесли пристально посмотрела на короля, и ее глаза сверкнули зеленым льдом.

— Во времена вашей матери слово Стюарта чего-то стоило, — сказала она безжалостно.

Но прежде чем Джеймс успел ответить, открылась дверь в спальню королевы и показалась графиня Олафсон.

— Ах, леди Лесли! Вот вы где! Королева спрашивает вас.

Катриона снова опустилась в глубоком реверансе. Однако, минуя короля по дороге в покои королевы, она услышала его тихий голос:

— Вы дорого заплатите за эти слова, мадам.

У графини Гленкерк не нашлось времени, чтобы обдумать высочайшую угрозу. Она оказалась слишком занятой.

Анну предстояло короновать прямо на днях. Спешно шились коронационные одежды, требовавшие множества утомительных примерок. Следовало затем подготовить королеву к торжественной церемонии. И какая же досада, что ее величество не отличалась сообразительностью! Красивая, невинная, очаровательная, великодушная — такой Анна была. Но ее также знали сумасбродной, пустоголовой, вспыльчивой и глупой.

К счастью, Катрионе Лесли не занимать было терпения, чтобы муштровать королеву. У нее также хватило мудрости превратить эти занятия в игру, чтобы Анне не было скучно.