— Нет, конечно, — сказала Зайя Ятим.

— Махди дергает вас за ниточки, — проговорил Кендрик. — Он может управлять и моими действиями, что мне не по душе.

— Нам не хватает средств, — вмешался Абиад. — Нам необходимы быстрые суда из Эмиратов, иначе все, что мы делаем, окажется напрасным. Вместо того чтобы осаждать, мы сами окажемся в осаде.

— Выход можно найти, — сказала Зайя, внезапно поднимаясь из-за стола. Ее взгляд был устремлен в никуда — Мы планируем на сегодняшнее утро пресс-конференцию. Все, кому необходимо, будут ее смотреть, в том числе и Махди. В своей речи я упомяну, что мы посылаем срочное сообщение нашим друзьям. Сообщение, которое требует немедленного ответа.

— Какой в этом толк? — спросил Азрак. — Вся конференция записывается, мы это знаем. Ни один из людей Махди не рискнет связаться с нами.

— Это и не потребуется, — возразил Эван, наклоняясь вперед. — Я понял мысль твоей сестры. Ответ последует не в словесной форме, переговоры ни к чему. Мы не просим инструкций, мы сами даем их. Это, Азрак, как раз то, о чем мы говорили с тобой несколько часов назад. Я знаю Бахрейн. Я выберу место, где мы будем ждать, и пусть один из твоих агентов здесь, в Маскате, подстегнет его, сказав, что это то самое срочное дело, о котором твоя сестра говорила во время пресс-конференции. — Кендрик повернулся к Зайе Ятим: — Ты ведь так все себе представляла?

— В деталях продумать еще не успела, — призналась Зайя, — но в целом да. Все, что я хотела, — это поскорей связаться с Махди. Но твой план кажется вполне осуществимым.

— Это решение! — воскликнул Абиад. — Бахруди нашел решение!

— Ничего толком еще не решено, — сказала Зайя, снова опускаясь в кресло. — Есть проблема. Как доставить моего брата и Бахруди в Бахрейн?

— Об этом уже позаботились, — ответил Эван. Сердце его стучало в груди, в висках пульсировала кровь, но голос его звучал спокойно. Он был уже у цели! Очень близко к Махди. — Мне нужно позвонить. Номер я вам сообщить не имею права. И к нашим услугам будет самолет.

— Так просто? — изумился Абиад.

— Твой благодетель здесь, в Омане, имеет такие связи, о которых ты и не подозреваешь.

— Все телефонные разговоры прослушиваются, — возразил Азрак.

— То, что скажу я, может быть услышано, но только не слова человека, с которым я буду говорить. Меня уверили в этом.

— Хитроумный глушитель? — спросила Зайя Ятим.

— Часть нашего оборудования, которое мы используем в Европе. Простая насадка, прикрепленная к микрофону на телефонной трубке. Искажение звука полное, но не для того, кто звонит по номеру.

— Звоните! — сказала Зайя Ятим, быстро поднимаясь с кресла и уступая место Кендрику.

Прикрывая рукой диск, Эван набрал номер.

— Это я.

Ахмат ответил прежде, чем прозвучал второй гудок.

— Самолет, — произнес Кендрик. — Два пассажира. Где? Когда?

— О Боже! — охнул султан Омана. — Дай подумать... Аэропорт, разумеется. Дорога за четверть километра до грузового терминала поворачивает. Вас там подберут на военном джипе. Скажи, что джип краденый, если возникнет вопрос, и что так проще проехать через посты без остановок.

— Когда?

— На это потребуется время. Сотрудники службы безопасности, необходимые распоряжения... Можешь назвать пункт назначения?

— Двадцать вторая буква, поделенная на два.

— "Ц"... Не понимаю.

— Нет, в цифрах.

— Двадцать вторая... Два. "Б"?

— Да.

— Бахрейн!

— Верно.

— Так, понятно. Мне нужно сделать несколько звонков. Когда вам требуется быть там?

— В самый разгар событий. Надо выбраться в суматохе.

— Где-нибудь в районе полудня.

— Как скажешь. Кстати, один знакомый врач обещал мне выписать лекарство.

— Пояс с деньгами, как я понимаю. Он будет передан тебе.

— Отлично.

— Поворот перед грузовым терминалом. Будь там.

— Непременно. — Эван повесил трубку. — Мы должны быть в аэропорту в районе полудня.

— В аэропорту?! — воскликнул Азрак. — Нас схватят!

— На дороге в аэропорт нас встретит краденый военный джип.

— Я позабочусь о том, чтобы один из наших людей в городе отвез вас, — сказала Зайя Ятим. — Ему ты сообщишь, где в Бахрейне намерен организовать встречу. У вас в распоряжении пять часов, прежде чем вы уедете.

— Нам нужна чистая одежда и отдых, — сказал Азрак. — Не припомню, когда спал последний раз.

— Я бы хотел осмотреться здесь, — сказал Кендрик, вставая. — Могу узнать что-нибудь полезное для себя.

— Как пожелаешь, Амаль Бахруди. — Зайя Ятим подошла к Кендрику. — Ты спас жизнь моего дорогого брата, и мне трудно подобрать подходящие слова, чтобы отблагодарить тебя.

— Просто доставь меня в аэропорт к полудню, — ответил Кендрик, голос его звучал сдержанно. — Сказать по правде, я хочу скорее вернуться в Германию.

— К полудню. Будет сделано! — кивнула Зайя Ятим.

* * *

— Вайнграсс будет здесь в полдень, — сообщил офицер Моссада пяти бойцам оперативного отряда «Масада» и Бен-Ами.

Они находились в подвальном помещении дома недалека от английского кладбища, где уже много столетий покоились морские пираты.

Обычный каменный подвал был оборудован под Центр израильской секретной службы.

— Как он доберется сюда? — спросил Бен-Ами. Без готры, в темной рубахе навыпуск и в джинсах он чувствовал себя комфортнее. — С его израильским гражданством могут возникнуть трудности на въезде.

— Как он доберется, его дело. Уверен, у него имеется нег мало фальшивых паспортов. Он велел ничего не предпринимать, пока не приедет. «Абсолютно ничего» — таковы его слова, если быть точным.

— Странно, вы уже, похоже, ничего против него не имеете, не в пример тому, что говорили раньше, — заметил Иаков, кодовое имя Синий, сын заложника и командир оперативного отряда «Масада».

— Просто на этот раз мне не придется подписывать чеки! Их просто не будет. Стоило мне упомянуть имя Кендрика, как он тут же согласился приехать.

— Едва ли он сможет сократить свои расходы, — хмыкнув, возразил Бен-Ами.

— Нет-нет, я задал вполне конкретный вопрос. Я спросил, сколько будет нам стоить его помощь, на что он ответил, чти никаких денег не возьмет.

— Мы теряем время! — воскликнул Иаков. — Мы уже должны быть в посольстве. Все планы здания и прилегающей территории изучены. Имеется с полдюжины путей проникнуть внутрь и вызволить моего отца!

Мужчины повернулись к нему, в глазах застыло недоумение.