Немного отдышавшись, вышла на середину комнату, залезла на сломанный шкаф и, выставив вперед средний палец, принялась оборачиваться вокруг собственной оси. Ступая осторожно, чтобы не упасть, она выкрикивала:

– Можешь взрывать меня. Я никогда не подчинюсь, никогда!

* * *

Кирилл и Никита не могли расслышать то, что кричала Мона. На экране они видели лишь обезумевшую девушку, за несколько минут разнесшую в щепки свою комнату, а теперь снова демонстрирующую им неприличный жест.

– Остановить ее? – нерешительно спросил Никита.

– Нет, что ты, – покачал головой Кирилл, – пускай продолжает.

– Так она весь дом разнесет.

– Неважно, расходы покроют.

Они оба немного помолчали, наблюдая за девушкой, которая слезла со шкафа и направилась чинить бесчинства в ванную. Никита переключил один из экранов на банное помещение, чтобы рассмотреть подробности. Разбросав все вокруг и разбив зеркало, Мона сбросила с себя всю одежду и залезла под душ. Никита хмыкнул:

– Однако. Так и должно быть?

– Да, теория доктора Кюблер-Росс в действии. Вначале было отрицание – она мне не поверила и ей пришлось удостоверяться во всем самостоятельно. Сейчас она на второй стадии – злости. Ей нужно выпустить пар. Затем она начнет торговаться, выпрашивать поблажки – дать ей возможность побыть плохой девочкой, скажем, с двух до пяти, а все остальное время она будет хорошей. Убедившись в том, что поблажки ей не светят, она впадет в депрессию. Здесь нужно будет убедиться, что у нее нет возможности совершить суицид. Девушка она с фантазией, поэтому комната должна быть под постоянным наблюдением, понял?

Никита кивнул:

– Ну, а дальше что?

– А дальше будет принятие. Она поймет, что ей просто некуда деться, и станет шелковой.

– Вы уверены? – с сомнением спросил Никита. За те годы, что он проработал в этом центре, он никогда не видел столь буйных клиентов. Большинство были тихи, как овощи, жили в собственном мире и не причиняли никаких хлопот.

– О да. Я никогда не ошибаюсь, мальчик мой. – Кирилл погладил себя по подбородку, словно по окладистой бороде, и достал из кармана сигарету. Прикурил, несмотря на то, что на курение в помещении он сам же и ввел строжайший запрет.

Если перевоспитание девушки пройдет успешно, то перед ним откроются блестящие перспективы. Он и сейчас не нуждался, клиенты и их родственники были людьми весьма и весьма обеспеченными, но он занимался своим делом не столько ради заработка, сколько ради науки. Но одной наукой сыт не будешь. Перевоспитание сложных детей, перед которыми оказались бессильны даже лучшие британские школы, может стать золотой жилой. Давай, Мона, детка, не подведи.

* * *

К утру она сокрушила все, что только могла. Выплеснувшийся гнев освободил разум и помог мыслить четко и ясно. Отец хочет, чтобы из нее здесь сделали комнатную болонку. Она этого не хочет. Конфликт интересов налицо. И если раньше в нем был всегда один и тот же победитель, в этот раз все будет по-другому. Она сбежит из этого места и плюнет отцу в лицо. Да! Именно так она и поступит. Мона вцепилась в эту идею изо всех сил и старалась думать только о моменте расплаты. Это то, что поможет ей продержаться в этом аду.

Девушку настолько вдохновила эта мысль, что бежать она была готова прямо сию минуту. Дело было за малым – как это сделать?

Она находится неизвестно где, за каждым ее шагом следят камеры, у нее нет транспорта и в голове бомба. Если только она предпримет попытку к бегству, ее взорвут. Может ли отец пойти на это? О, да. В том, что он способен на все, к этому утру у нее сомнений уже не осталось.

Человеку, закрывшему единственную дочь вместе с психами, в случае провала эксперимента по перевоспитанию будет проще, если она умрет. Но этого не случится. Пожалуй, впервые за долгое время у нее появилась настоящая цель в жизни – доказать отцу, что он в ней ошибся. После этого и умирать не страшно.

Для начала надо избавиться от бомбы. Для того чтобы все сделать правильно и ничем себе не навредить, нужно прочесть книги по медицине, желательно по хирургии. Узнать, как она может провести операцию сама себе и какие инструменты для этого понадобятся. О последствиях Мона предпочитала не думать, да и как человек, падающий в обморок от одного вида крови, разрежет себе голову и начнет в ней ковыряться, она тоже с трудом представляла. Но на ум снова пришло одно из любимых выражений отца – «глаза боятся – руки делают».

После того как она избавится от бомбы, ей нужно будет отключить видеонаблюдение. Попасть в ту комнату в шкафу и разбить экраны она не сможет – насколько она поняла, там постоянно кто-то дежурит и ее снова вырубят электрошокером. В лучшем случае. Значит, надо отключить камеры извне. Как это сделать, она понятия не имела – под рукой не было Интернета с его всезнающими форумами, поэтому ответ придется искать в книгах.

Ну и третье, пожалуй, самое простое по сравнению с предыдущими двумя задачами – ей нужен транспорт. Единственная машина, которую она здесь видела, принадлежит Кириллу. Значит, ей предстоит эту машину у него забрать. Соблазнить его не получится, соответственно, придется действовать по-другому.

Определившись с тремя задачами, Мона осталась собою очень довольна – все-таки британское обучение прошло не зря, планировать она научилась. Теперь три глобальные задачи предстоит разбить на множество мелких и выполнять каждую из них по порядку.

Составив в голове план, состоящий из двадцати трех пунктов, девушка забылась тяжелым сном. Проснулась сама пару часов спустя – солнце взошло, она не могла позволить себе разлеживаться. Ей нужно было действовать, пока в крови бурлил адреналин. Как только его выброс закончится, она не в силах будет что-либо предпринять (это она прочитала в одном из журналов, подвернувшихся под руку в обширной библиотеке Кирилла).

Быстро приняв душ и немного пожалев о том, что она сотворила с собственной комнатой (в бардаке невозможно было даже зубную щетку отыскать), Мона оделась в первое, что попалось под руку, и спустилась на кухню.

Включила плиту – сегодня утром она позавтракает овсянкой. Рецепт ее приготовления она успела выспросить у графини во время сеанса вышивания. Вспомнив об Анастасии, почувствовала, как защемило где-то за грудиной. Бедняга, если все то, о чем говорил Кирилл, правда, ее можно только пожалеть. Она была бы идеальной матерью. Идеальной.

Когда вода закипела, всыпала в кастрюлю стакан овсянки. Уменьшила огонь и, дождавшись, пока большая часть воды выкипит и впитается в хлопья, добавила молоко. Спустя несколько минут убедилась, что ничего вкуснее в жизни не ела.

Пробежка. Ей обязательно надо выйти на пробежку, несмотря на то что погода для этого не самая подходящая – с утра зарядил мелкий снежок, покрывший заледеневшую на ночь землю опасным тонким слоем белого пуха, превращая ее в покрытый ненадежным полотном каток. Да, это не будет иметь ничего общего с теми гламурными пробежками, на которые они с Кейт отправлялись каждый раз, когда летали в Лос-Анджелес. Теми, где главными были наряд, прическа и легкий макияж. Сегодня у нее будет настоящая пробежка.