Дивергенция, конечно, не на все давала ответ. Она не объясняла, почему на материке и близких к нему островах живут потомки одного предка. Как они попали с материка на остров?! Считалось, что это невозможно. Сейчас известно, что животные могут переплывать проливы, оседлав упавшие стволы: так в 1995 году на карибский остров Ангилла на глазах изумленных людей приехала компания ящериц Iguana iguana. Дарвин подобных случаев не знал, да и не могли все животные и тем более растения путешествовать так. У него был в этом вопросе союзник, геолог Форбс, считавший, что в древности между континентами были «мосты» — полоски суши. Но Дарвин не верил в мосты: непонятно, откуда они взялись, куда делись; как бы выгодна ни была ему эта гипотеза, он ее принять не мог. Надо искать иной способ.

Он решил отдохнуть перед решающей битвой. В январе 1855 года снял для всей семьи квартиру на Аппер-Бейкер-стрит, прожили месяц, было холодно, Крымская война, правительственный кризис, Эмма хворала, но все же развлеклись, ходили по театрам, Генриетта вспоминала, что отец был весел и оживлен. Работать не переставал, вновь нарисовал ветвящееся дерево, записал: «Расхождение усиливается, побуждая производить все новые отклонения». 15 февраля вернулись домой: у него уже были несколько гипотез и план работ по их проверке.

Как путешествуют растения? Ветер носит семена, но недалеко и не всякие. Мостов никаких не было, а хоть бы и были, все равно семечку так далеко не перебраться. Что если их переносят рыбы в желудках и птицы на лапах? Гукер сказал, что это бред. Но Гукер не был Шерлоком Холмсом, а Дарвин был. «Отбросьте все невозможное, и то, что останется, будет ответом, каким бы невероятным он ни казался…» Рыбы и птицы обязаны переносить семена. Осталось проверить, делают ли они это. Сейчас ученые могут помечать животных и отслеживать их передвижения. Тогда не умели. Надо было начинать с малого: прорастут ли семена, намокшие в соленой (как бы морской) воде, и согласятся ли рыбы их глотать?

О, как они его мучили. Из посланий Гукеру весной 1855 года: «Если проклятые семена будут тонуть, значит, я напрасно возился с солением этих проклятых тварей… Рыбы в Зоологическом обществе съели уйму вымоченных семян, и в моем воображении семена вместе с рыбами уже были проглочены цаплей, перенесены за сотни миль, извержены на берегах другого озера и проросли, как вдруг — вот тебе раз! — рыб стошнило и они с отвращением, равным моему собственному, извергли из своих ртов все семена». Семена же были «неблагодарные мерзавцы». Гукер был скептиком — в соленой воде семена умрут. Дарвин не сдавался, продолжал мочить «мерзавцев», дом был уставлен кастрюлями с соленой водой, дети волновались — «побьет ли папа доктора Гукера?». И вот они стали прорастать — не такие уж и мерзавцы…

Рыбы, однако, вели себя безобразно. Фоксу, 7 мая: «Я устал от экспериментов — рыб вырвало — природа не желает делать то, что мне нужно. Лучше б я занимался моими старыми добрыми усоногими». Гукеру: «Если бы Вы знали, какие эксперименты (если можно их так назвать) я провожу, Вы бы имели право издеваться, потому что они такие идиотские, что я даже не смею о них сказать…» Привлек научную общественность — сообщать, если где-то появилось растение или семечко, нехарактерное для данной местности. Новые друзья-ботаники, Хьюатт Уотсон и американец Эйса Грей, слали в Дауни образцы флоры, он докладывал о них в «Хрониках садовода», садоводы в ответ забрасывали его наблюдениями (то была очень благодарная аудитория — раньше ни один серьезный ученый садоводческим опытом не интересовался). Удача! Британский консул в Норвегии прислал семена, найденные на берегу Северного моря, — Гукер их опознал как прибывшие с Карибов. И они прекрасно выросли в Кью. И рыбы сделались паиньками — просто не надо было их перекармливать… И вот уже статья о прорастании соленых семян под аплодисменты доложена в Линнеевском обществе. Но это лишь один аспект проблемы. Что, если только усоногие разнообразны, а другие существа — нет?

Дарвин выбрал непохожий объект — птиц. Друг-голубятник Яррелл свел его с главным голубеводом Британии Уильямом Тетмайером, тот дал рекомендации в клубы. Собирались клубы в пабах: Дарвин проводил там немало часов за пивом. Голубятники были так же растроганы, как садоводы: оказывается, их занятие может послужить престижу отечественной науки! Задарили птенцами, забросали фактами; ах, какое безбрежное разнообразие форм открылось: хвосты — вееры, хвосты — лиры, чудовищно раздутые зобы, и все это вариации на тему одной птички… Но надо знать, как разные породы птиц устроены изнутри, анатомировать их. Собирала дохлых голубей вся Англия. Парслоу охотился на уток — теперь добыча шла не на кухню, а в лабораторию. Тушки вываривались в кастрюлях, дикая вонь, к счастью, Эмма была не из тех женщин, которых беспокоят подобные пустяки. Мертвые птицы были взрослыми, а надо знать, как устроен детеныш. 19 марта Дарвин просил у Фокса недельного птенца: «Отправь его посылкой, если у тебя хватит духа убить его», 27-го рассказал ему, как усыплять птенцов хлороформом: «Я не могу поверить, чтобы кто-то взял на себя такое нехорошее дело, как убийство младенцев, и я не знаю никого, кроме тебя, кто бы на это решился… У меня тут "комната ужасов", и я ценю твою доброту еще больше, чем прежде, потому что сделал черное дело и все-таки убил трубастого ангелочка и зобастого птенчика десяти дней от роду…» Неделю спустя сообщал, что хлороформ причиняет страдания, а максимально безболезненный способ — цианистый калий. Если вы вегетарианец, имеете право осуждать.

Для полноты картины нужны млекопитающие. Но тут он не смог через себя переступить. Ограничился сбором дохлых собак, а лошадей измерял и взвешивал. Еще рептилии… 17 мая, Фоксу: «Скоро ты возненавидишь один вид моего почерка… но клянусь, после этой просьбы я долго-долго ни о чем не попрошу… Нет ли у вас там ящериц? Пожалуйста, не смейся, но, может, ты предложишь мальчишкам шиллинг за полдюжины яиц ящерицы? Если по ошибке притащат змеиные — тоже пойдет…»

Третье направление исследований — скрещивание видов. Могут ли гибриды рожать, а если нет (мул), то почему? Это одна из самых мучительных для Дарвина тем. Почему он так прицепился к гибридам, какое отношение их плодовитость или бесплодие имеют к происхождению видов? Обычно объясняют так: если бы разновидности при скрещивании оказались бесплодны, это был бы довод в пользу старого взгляда: животные сотворены Господом независимо друг от друга, и специально предусмотрено, чтобы они не спаривались (собака и лошадь); а если бы они могли дать потомство, это указывало бы на их родство. На самом деле все ровно наоборот. По предположению Дарвина, близкие виды (разные породы кошек или собак) могли успешно производить потомство, а с уменьшением степени родства плодовитость должна стремиться к нулю — это доказывало бы, что виды расходятся в стороны, как лучи, все более удаляясь от общего предка.

Но, возможно, его интерес объяснялся не только этим. Чтобы от одного вида произошло несколько разных, свойства должны передаваться от поколения к поколению, а это происходит посредством зачатий и рождений. Но как именно происходит?

О половом размножении не знали почти ничего. В начале XIX века фон Бэр ввел в обиход термин «спермий»; в 1840-х годах швейцарский физиолог А. Кёлликер описал, как спермий образуются из клеток семенника. О второй стороне дела знали лишь, что у нее есть какое-то «яйцо», оно же «женский элемент». Кёлликер писал, что «спермий» на «яйцо» «воздействует», но без физического контакта, «как-то так». В 1876-м О. Гертвиг продемонстрирует соединение ядер «спермия» и «яйца», но в 1850-х знали только, что при их встрече получается оплодотворение. Это все равно что сказать: при встрече доски, молотка и гвоздя получается табуретка, а как именно получается, надо ли чем-то по чему-то колотить или достаточно, чтобы они просто полежали рядышком, бог его знает… (Отсюда дикие теории: если самка была в связи с неким самцом, у нее от него может родиться дитя и спустя десять лет после разлуки; если беременная испачкалась в чернилах, у младенца будет родимое пятно.) Дарвин чувствовал, что бесплодие гибридов может оказаться важным: выяснишь, почему при встрече «мужских и женских элементов» иногда ничего не получается, и поймешь, почему получается в остальных случаях и что именно получается.