Его красноречие, признаться, произвело на меня впечатление. Но Бауси, по-видимому, смотрел на это поэтическое предложение с мрачным подозрением.

– Перестаньте убивать людей нашего племени и брать их в плен для принесения в жертву Белому Дьяволу, и тогда через год или два мы сможем внять твоим речам, которые сдобрены медом, – сказал он. – Теперь же они кажутся нам западней. Однако если кто-нибудь из наших советников захочет посетить вашего Мотомбо и Калуби и послушать, что они скажут, – я не запрещу ему этого. Скажите, о советники, кто из вас хочет сделать это? Не говорите все разом, но по одному и поскорее, так как первый, кто выскажет желание отправиться послом к понго, будет удостоен этой чести.

Мне казалось, что я никогда не слышал более невозмутимой тишины, чем та, которая наступила после этого приглашения. Каждый из присутствовавших смотрел на своего соседа, но никто из них не проронил ни слова.

– Как? – удивленно воскликнул Бауси. – Никто ничего не говорит? Что ж, все вы люди мирные. Но что скажет великий вождь Бабемба?

– Я скажу, о король, что однажды, когда я был очень молодым, я побывал в Земле Понго, будучи затащен туда за волосы, и потерял там глаз. Поэтому я не пойду туда добровольно.

– Как видишь, о Комба, никто из моих советников не хочет быть послом. Поэтому если Мотомбо и Калуби хотят переговорить о мире, то пусть сами придут сюда.

– Я уже сказал тебе, о король, что это невозможно.

– Если так, то все кончено, о Комба! Отдохни, поешь нашей пищи и вернись в свою землю.

Тогда брат Джон встал со своего места и сказал:

– Мы кровные братья, Бауси, и потому я могу говорить за тебя. Если ты и эти понго согласны, то я и мои друзья не боимся посетить Мотомбо и Калуби, чтобы переговорить с ними о мире от имени твоего народа, так как мы любим посещать новые земли и незнакомые нам племена. Скажи, Комба, примете ли вы нас как послов, если король даст нам на это свое согласие?

– Король волен назначать своим послом кого захочет, – ответил Комба. – Калуби слышал о прибытии в Землю Мазиту белых господ и велел передать им, что будет рад, если они захотят сопровождать посольство. Только, когда вопрос был передан на решение Мотомбо, оракул сказал так: пусть белые люди придут к нам, если хотят, но только пусть не берут с собою своих железных труб, больших и малых, которые с шумом изрыгают дым и причиняют смерть на расстоянии. Им не нужно будет добывать себе пропитание с помощью оружия, так как пища будет даваться им в изобилии. Среди понго они будут в полной безопасности, если только не нанесут оскорбление богам.

Эти слова Комба произнес очень медленно и выразительно, устремив на меня свои проницательные глаза, будто желая угадать мои сокровенные мысли.

Когда я услышал это, храбрость покинула меня. Я знал, что Калуби приглашает нас в Землю Понго для того, чтобы мы убили Белого Дьявола, угрожающего его жизни, который, насколько я понял, был чудовищной обезьяной. Но что мы сможем поделать с этой обезьяной или с каким-нибудь другим страшным зверем, если при нас не будет огнестрельного оружия?

– О Комба! – сказал я. – Мое ружье для меня-отец, мать, жена – вся моя родня. Без него я никуда не двинусь.

– В таком случае тебе, белый господин, – ответил Комба, – лучше всего остаться здесь со своим семейством, ибо если ты попробуешь взять его с собою в Землю Понго, ты будешь убит, лишь только ступишь ногой на наш берег.

Прежде чем я успел ответить на это, заговорил брат Джон.

– Вполне понятно, – сказал он, – что великий охотник Макумазан не хочет расстаться со своим ружьем, которое для него то же, что палка для хромого. Иное дело я. В продолжение многих лет я не применял оружия и не убивал ничего, созданного Богом, за исключением немногих яркокрылых насекомых. Я готов посетить вашу страну, имея при себе только это, – он указал на сетку для ловли бабочек, прислоненную к изгороди.

– Хорошо. Ты встретишь у нас самый радушный прием, – сказал Комба, и мне показалось, что в его глазах мелькнула радость.

Потом последовала пауза, во время которой я объяснил все Стивену, указав при этом на безумность предложения брата Джона. Но, к моему ужасу, в этом юноше снова заговорило природное упрямство.

– Мне кажется, Квотермейн, – сказал он, – что мы не можем позволить этому старику идти одному. По крайней мере, не могу допустить этого я. Вы – другое дело. У вас есть сын, который зависит от вас. Но даже не принимая во внимание того факта, что я хочу добыть… – он уже был готов сказать «орхидею», как я подтолкнул его локтем.

Конечно, это может показаться смешным, но у меня явилось опасение, как бы Комба каким-нибудь тайным путем не понял смысла его слов.

– В чем дело? – спросил Стивен. – А, понимаю! Но ведь этот болван не понимает по-английски. Итак, если брат Джон пойдет в Землю Понго, я тоже пойду с ним, если же не пойдет – я пойду один.

– Упрямый молодой осел! – пробормотал я.

– Что говорит этот молодой господин? Он хочет побывать в нашей стране? – спросил Комба, с дьявольской проницательностью догадавшийся о намерении Стивена.

– Он говорит, что он мирный путешественник, желающий посмотреть вашу страну и поискать в ней золота, – ответил я.

– Хорошо. Он посмотрит ее. В ней есть золото, – он коснулся браслета на своей руке. – Мы дадим ему столько золота, сколько он сможет унести с собой. Но, быть может, белые господа хотят обсудить это наедине? Тогда позволь нам, король, удалиться на некоторое время.

Пять минут спустя мы сидели в «большом доме короля» с самим Бауси и Бабембой. Мы с Бауси умоляли брата Джона отказаться от своего намерения. Бабемба называл это решение безумным, ибо он, знающий понго, чует в воздухе запах коварства и убийства. Брат Джон мягко отвечал, что он бесповоротно решил воспользоваться этим посланным ему небом случаем посетить одно из немногих незнакомых ему мест Африки. Стивен, зевая и обмахиваясь платком (в хижине было очень жарко), заявил, что, забравшись так далеко с целью достать редкий цветок, он не намерен возвращаться с пустыми руками.

– Я вижу, Догита, – сказал наконец Бауси, – что для путешествия у тебя есть какая-то причина, которую ты скрываешь от меня. Но я удержу тебя силой.

– Если ты это сделаешь, я порву с тобой наше братство, – ответил брат Джон. – Не пытайся, Бауси, узнать того, что скрыто от тебя, но подожди до тех пор, пока этого не откроет будущее.

Бауси только застонал в ответ. Бабемба заявил, что Догита и Вацела околдованы и что только один я, Макумазан, остался в здравом уме.

– Итак, решено! – воскликнул Стивен. – Джон и я отправимся послами к понго, а вы, Квотермейн, останетесь здесь с охотниками и багажом.

– Молодой человек, – ответил я, – вы хотите меня оскорбить? Вы думаете, что я покину вас после того, как ваш отец оставил вас на мое попечение? Если пойдете вы оба, то пойду и я, хотя бы мне пришлось идти в чем мать родила. Но позвольте мне сказать вам, что я смотрю на вас обоих как на сумасшедших и что вы вполне заслуживаете быть съеденными понго. Подумать только, что я в своем возрасте должен добровольно идти к дикарям-людоедам, не имея при себе даже пистолета, и голыми руками сражаться с неведомым зверем! Что ж, ничего не поделаешь! Двум смертям не бывать, а одной не миновать.