Когда речь заходит о современной геополитике с ее частыми сдвигами и эволюционными процессами, чаще всего имеется в виду африкано-азиатский регион, от Ближнего Востока и до Китая. Европу, как правило, в эту формулу не вносят, но это неправильно. Население Европейского союза составляет 500 млн человек. ЕС является третьим по численности жителей регионом в мире после Китая и Индии. Экономика Евросоюза оценивается в 16 трлн долл., что больше, чем у США. Западная оконечность Европы обращена к центральной части Северной Америки на противоположном берегу Атлантического океана. Она вместе с Соединенными Штатами находится на одинаковом расстоянии от крайней южной точки Южной Америки. С востока Европа выходит на африкано-евразийские пространства. Европа находится в самом центре Восточного, или «Сухопутного», полушария, будучи равноудаленной от Дальнего Востока Российской Федерации и Южной Африки.[223]На самом деле наши объяснения мировой политики с точки зрения географии должны начинаться именно с Европы. Предсказания Маккиндера, Спайкмена, Моргентау и прочих мыслителей, о которых уже шла речь, в основном касаются Европы. И чтобы увидеть, как изменился мир начиная с их времен, необходимо начать оттуда, откуда начинали они. Хотя Ходжсон, очевидно, прав относительно приоритета ближневосточной «Ойкумены»: этот регион является опорным в нашем путешествии, поэтому начать мы должны не с него. Нет необходимости беспокоиться, так как изучение Европы органично приведет к пониманию геополитических особенностей России, Китая, Индостана и Большого Ближнего Востока. Для понимания геополитики XXI в., необходимо начинать с XX в., а это значит — с Европы.

Европа, как мы читали у Маккиндера, формировалась под влиянием постоянных вторжений азиатских племен. И в XXI в. Европа продолжает кардинальным образом зависеть от ее отношений с Востоком, особенно с Россией. Ныне Европу, находящуюся в поисках более глубокого единения, терзают внутренние противоречия, которые, как может показаться на первый взгляд, имеют чисто экономический характер (вспомним отказ Германии выручить греков в период кризиса), но на самом деле корнями уходят в географию. Судите сами, насколько разными являются модели экономического развития, к примеру, Германии на севере Европы и Греции в средиземноморско-балканской ее части. Европа в значительной степени, ввиду наличия технологий, которые способствуют мобильности, несомненно, увидит, как течение событий в ней все больше будет переплетаться с течениями событий к югу — в Африке — и к востоку — в Азии. Однако вместе с тем Европа и впредь не лишится внутреннего разнообразия. Другими словами, не имея сейчас внешнего врага, Европа может пасть жертвой самолюбования маленьких разнородных групп внутри себя. И это, в свою очередь, могло бы сделать беспокойство Спайкмена относительно того, сможет ли Европа бросить вызов доминированию США, несколько преждевременным.

Именно восхитительное географическое богатство Европы, с обилием морей, полуостровов, речных долин, горных массивов, которое привело к формированию различных языковых групп и национальных государств, и далее будет оказывать сильнейшее влияние на политическую и экономическую разрозненность, несмотря на все панъевропейские структуры, имеющие целью сплотить континент. Согласно карте, у Европы большие перспективы запестреть в сенсационных газетных заголовках.

Европа, по словам археолога из Оксфорда Баррингтона Канлиффа, является «западным наростом» на теле Азии, огромным полуостровом, который доминирует в мировой политике на протяжении всего II тысячелетия н. э. Канлифф разрабатывает далее этот тезис Мак-Нила. Европа расположена в благоприятных климатических условиях: между пустынями Африки и льдами Арктики, ее климат делают умеренным теплые воды Гольфстрима. Европа изобиловала природными ресурсами: древесиной, камнем, металлами, мехом. Еще один важнейший фактор — испещренная бухтами извилистая береговая линия, равно как и наличие множества островов и полуостровов. Эта береговая линия имеет протяженность 35000 км — грандиозная длина, соразмерная с земной окружностью. У Европы самый высокий процент отношения продолжительности береговой линии к общей территории по сравнению с любым другим континентом или субконтинентом.[224]Берега Европы омываются четырьмя внутренними и полузакрытыми морями, которые ужимают субконтинент, так сказать, в относительно узкий полуостров — это Средиземное, Черное, Балтийское и Северное моря. И в то же время Европа имеет разветвленную систему рек, ведь ее пересекают такие водные артерии, как Рейн, Эльба и прежде всего Дунай. Последний, как оригинально выразился поклонник Центральной Европы, итальянец Магрис, «тянет за собой немецкую культуру вместе с ее мечтой об одиссее духа, о возвращении домой, на восток, к смешению с другими культурами, к самым фантастическим метаморфозам».[225]Также достойны упоминания Моравские Ворота,[226]перевал Бреннер,[227]широкая равнина, ведущая к долине реки Рона, которые служат коридором из одной части Европы в другую.

Такая изрезанная граница между сушей и морем, а также тот факт, что Европа защищена от буйства океанских волн, но тем не менее имеет выход к океану, решительно повлияли на «морской» динамизм и мобильность среди европейцев, а также на формирование весьма разнообразных ландшафтов в самой Европе. Последнее обстоятельство, в свою очередь, послужило причиной образования поразительно различных общностей людей, что в конечном счете привело к политике, основанной на военной мощи. Отсюда и множество войн в Европе. Войны между ахейцами, спартанцами, римлянами, иберийцами, финикийцами, скифами и другими варварскими племенами — в древности; конфликты между Францией, Германией и Россией, между Пруссией, Габсбургами и Оттоманской империей — в новое время. И все же, несмотря на все эти различия, коридор, проходящий по равнинным территориям и соединяющий Атлантику с Черным морем, позволял путешественникам на протяжении многих веков относительно удобно пересекать Европу, что способствовало связям между различными ее частями и возникновению более широкого чувства осознания себя европейцами, как это талантливо демонстрирует проза Магриса.[228]Более того, небольшие расстояния внутри самой Европы также выступают объединяющим фактором — от Лиссабона до Варшавы всего 2250 км.