Окружавший его пейзаж разваливался на глазах. Целые пласты земли осыпались и проваливались, оставляя безобразные шрамы. Он покинул ненадежную землю и воспарил над ней, с нарастающей тревогой оглядывая окрестности. Степень психического разрушения потрясала. За все годы своей активной деятельности во Внутренних Мирах ему не приходилось видеть такого полного распада личности.

Повсюду вокруг него мелькали тучи психических обломков – мыслей, воспоминаний, фрагментов всего того, что составляет личность. Казалось, будто на комнату, полную кусков разных мозаик, налетел смерч, смешал их все и унес в воздух в неописуемом беспорядке.

Тут были все элементы, в совокупности составлявшие личность Джиллиан Толбэт, – элементы, принадлежавшие Майклу Скотту и, без сомнения, многим другим. Возможно, рано или поздно кому-нибудь и удалось бы рассортировать все эти кусочки и сложить мозаики в нужном порядке, восстановив маски. Но для этого требовалось время. Пока же Адаму пришлось констатировать, что установить хоть какой-то контакт с Майклом Скоттом в ближайшем будущем невозможно – а это, в свою очередь, означало, что распутать клубок проблем, связанных с инцидентом в Мелроузе, теперь можно только с помощью Перегрина. Удастся ли при этом восстановить ущерб, нанесенный Джиллиан Толбэт, – совсем другое дело.

Адам как раз начал возвращаться из транса в свое тело, когда занавески резко распахнулись. Стараясь внешне не проявлять беспокойства, он выждал еще несколько секунд и только потом спокойно повернулся к медсестре, стоявшей в дверях. На лице ее было написано крайнее неодобрение.

– Эй, что это вы там делаете? – спросила она, переводя взгляд с Адама на ничего не понимающую миссис Толбэт и обратно.

Все с тем же невозмутимым видом Адам спрятал часы в жилетный карман и достал из внутреннего кармана пиджака несколько визитных карточек.

– Вам не о чем беспокоиться, – произнес он, протягивая карточку сестре. – Миссис Толбэт попросила меня осмотреть ее дочь. Я согласился перевести Джиллиан в больницу, где я веду обычную практику, в случае, если ее состояние через пару недель не улучшится. – Он вынул ручку с золотым пером, написал на другой карточке номер и протянул миссис Толбэт.

– По этому номеру, миссис Толбэт, вам в любой час подскажут, где меня найти, – продолжал он, вкладывая карточку женщине в руку и сжимая ей пальцы, – гипноз еще продолжал оказывать свое действие, и он пользовался этим для нового внушения. – Прошу вас, если вам снова понадобится моя помощь, звоните – без стеснения.

Миссис Толбэт вяло кивнула; вид у нее все еще был не совсем проснувшийся. Сестра тем временем прочитала написанное на карточке; ее глаза при виде перечня медицинских регалий расширились.

– Сэр Адам Синклер, член Королевской… Прошу прощения, сэр Адам, – извиняющимся тоном выдохнула она, оторвав взгляд от визитки. – Доктор Огилви не предупреждала, что вы собирались посмотреть Джиллиан. Когда я увидела задернутые занавески…

– Виноват, мне следовало оставить запись в регистратуре, – возразил он, наклоняясь, чтобы пожать на прощание руку миссис Толбэт. – Меня ждут в другом месте, так что мне пора, но обещаю вам перед уходом просмотреть медицинскую карту Джиллиан. И я повторяю совершенно серьезно: если ее состояние не улучшится, не стесняйтесь, звоните мне.

– Хорошо… позвоню, – кивнула миссис Толбэт.

– Смелая леди, – одобрительно прошептал он, еще раз пожав ей руку, забрал со спинки кровати свой плащ и вышел, пригласив сестру жестом за собой.

– Мне хотелось бы посмотреть ее карту.

В ординаторской Адаму удалось незаметно забрать у медсестры свою визитку, когда та положила ее на стол рядом с картой Джиллиан.

Однако изучение карты мало что добавило к тому, что он и так знал. Все анализы крови не показывали отклонения от нормы, нейрологические и прочие тесты – тоже. Все было в норме – если не считать того, что состояние, в котором находилась Джиллиан Толбэт, назвать нормой нельзя было никак. И в ту минуту на том самом месте Адам Синклер поклялся отыскать ответственных за это и предать их своему суду – если только прежде этого не сделает за него Судьба.

Тем временем Перегрин, расставшийся на время с Адамом, пребывал в состоянии с трудом сдерживаемого возбуждения. Пока такси ползло по Парк-Лейн и потом направо – по Оксфорд-стрит, он нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику кресла и рассеянно смотрел в окно на людей, заполонивших тротуары. Тяжелый от выхлопных газов воздух щипал ему ноздри. В общем, он перевел дух только тогда, когда машина свернула на примыкающие к музею тихие улочки.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы в самом музее тоже было тихо. Перегрин вышел из такси и оказался среди толпы входящих и выходящих посетителей. Уже в вестибюле он заблудился в стайке одетых в форму школьников, и ему пришлось ждать, пока их учитель справлялся у администратора, как им попасть на выставку античной скульптуры. Пока группа с шумом удалялась по коридору, Перегрин думал, что если народу в отделе манускриптов будет хоть вполовину столько же, сколько в остальной части музея, то ему будет весьма непросто выполнить свою миссию, не привлекая к себе внимания посторонних.

Предъявляя письмо Адама, он почти ожидал, что его задержат и допросят с пристрастием, однако женщина в форменном костюме, сидевшая за стойкой, лишь вежливо кивнула и сняла трубку со стоявшего перед ней телефона. Коротко переговорив с кем-то, она повернулась к Перегрину, улыбнулась и сказала, что мистер Роули сейчас выйдет, чтобы встретить его.

Питер Роули оказался коренастым коротышкой с остроконечным клочком волос на лысой голове. Глаза его смотрели сквозь линзы старомодных очков на редкость настороженно, однако, ознакомившись с рекомендательным письмом от Адама, он протянул руку, всем своим видом изображая готовность оказать любую посильную помощь.

– Вы не первый, кто приехал специально за тем, чтобы ознакомиться с “Brevis Descriptio”, – сообщил он. – Но если уж сэр Адам счел вас достойным помогать ему, полагаю, вы извлечете из него больше пользы, чем остальные. Давайте пройдем ко мне в кабинет.

Кабинет Роули располагался глубоко в недрах музейных подземелий.

– Этому месту цены нет, – заметил Роули, пока они пробирались по замысловатому лабиринту коридоров. – Тут ведь как: если ты хочешь добиться чего-то стоящего, тебе придется спрятаться от посетителей как можно дальше. Вот мы и пришли.

Он отворил дверь, на которой красовалась табличка с его именем, и пригласил Перегрина в маленькую, тесную комнатушку, сплошь уставленную полками и стеллажами, забитыми до отказа. В углу, относительно свободном от всего этого академического хлама, за клавиатурой древнего компьютера сидела седая секретарша; она вопросительно посмотрела на Перегрина.

– Миссис Трейл, это мистер Ловэт из Эдинбурга, – объяснил ей Роули. – Ему надо поработать с номером двести тридцать девять из Д-два. Будьте добры, принесите его нам. Да, и еще чаю, пожалуйста.