Когда у него возникла эта тревожная мысль, он заметил, что беспокойство, кажется, уменьшается. Не было ничего, кроме головокружения, — ничего смертоносного. Ему пришло в голову, что оскорбления, пренебрежительное обращение и лживость этих существ нарушили чистоту его реакций. «Я прошел долгий путь, — подумал он, — вероятно, большую его часть в неправильном направлении». Но при данных обстоятельствах это его не особенно огорчало.

К тому времени, как Модьун начал это понимать, он настолько оправился, что снова начал воспринимать голос члена комитета.

— …Мой коллега, — говорил зувгайт, — предлагает, чтобы мы вернули вам женщину в обмен на наше восстановление. Как он объясняет, эта женщина нужна вам для выживания вашего собственного рода. Она без сознания и в опасности. Поэтому он считает, что у вас нет выбора.

Модьун был ошеломлен безупречностью их логики. Они допустили роковую ошибку. А потом ее совершили люди. Зувгайты уже выигрывали. Но у них не было полной уверенности, что человек…

«Они добрались до меня, — думал он. — Я не могу использовать свое восприятие, чтобы получить информацию, потому что они могут подменить ее. Но теперь они не осмелятся причинить мне вред, поскольку я единственный, кто может им помочь…»

Между человеком и его самым опасным противником установилось полное равновесие сил. В этом положении была какая-то зловещая красота.

Конечно, проблемы еще оставались.

— Я хочу восстановить вас. Но не знаю, как это можно сделать. Видите ли, — он протянул руки, как часто делал Неррл, — когда я верну хотя бы одного члена комитета в его прежнее состояние, он будет свободен. После этого его не будет связывать никакой договор о защите Судлил. — Он помолчал. — Я признаю, что она в вашей власти. Она позволила заманить себя в ловушку. Я представляю, что она, с ее философией, не признающей насилия, и пассивной женской позицией, была чрезвычайно доверчивой.

— Точно, — нетерпеливо прервал зувгайт. — Мы смогли привести ее тело в бессознательное состояние, хотя, конечно, не хотели непосредственно воздействовать на ее нервную систему. Но теперь есть повод для того, чтобы быстро принять решение. Мы одобряем вашу настойчивость; мы решили не терять времени и согласились, что человек с вашей… гмм… безупречной философией, какой бы она ни была запутанной, сдержит данное обещание. Поэтому, если вы пообещаете восстановить наше первоначальное состояние в течение следующей недели или, по возможности, раньше, мы точно скажем, где находится Судлил.

«Итак, мною управляют». Это казалось единственным правдоподобным объяснением.

Ему было все равно. Он чувствовал, что может свободно принять решение.

«…Я могу пообещать, а потом нарушить обещание…» — говорил его внутренний голос.

А они действовали так, как будто он не мог не сдержать слова.

Зувгайт сказал настойчиво:

— Решайте. Это необходимо для безопасности женщины.

Теперь ответ не являлся для него моральной проблемой. Модьун просто сказал:

— Очень хорошо, я обещаю. Где она?

— Она в комнате, куда можно пройти через левую дверь в приемной, — выпалил собеседник. — Мы положили ее так, что если бы вы вошли, то сразу увидели бы ее. В момент умственного погружения в ее сознание мы все напали бы на вас.

Глаза Модьуна расширились.

— Гммм, — сказал он, — интересно, сработало бы это?

Пока он обдумывал вопрос, у него появилась другая мысль.

— Тысяча… — проговорил он. — Почему вы, зувгайты, уменьшили свою численность до такой цифры?

— Мы одна семья, — объяснил член комитета. Казалось, он думал о другом. — Очевидно, там, где много семей, одна должна в конце концов уничтожить другие. Это случилось очень давно…

Модьун встал в рубке спасательной шлюпки.

— Когда пришли животные-солдаты, нунули и зувгайты убежали по коридору, ведущему внутрь горы. А я поспешно вышел из приемной и стал караулить перед левой дверью. Несколько солдат хотели выломать ее, но я приказал им уходить.

Он стал задумчивым.

— На самом деле это была очень мирная компания. Однако я могу себе представить, какими дикими они показались членам комитета, никогда никого не пускавшим за свой барьер и не имевшим защиты против большого количества врагов. Какова бы ни была проблема, она должна была решиться в момент, когда я дал первые приказания людям-животным. Они были голодны, как никогда раньше не бывали в условиях изнеженной жизни на Земле. Они построились внизу, как всякие хорошо воспитанные граждане. Как только я это увидел, я позвал вас, друзья, и вы пришли с носилками для Судлил.

Руузб сказал торжествующе:

— Я хочу отметить, что на этот раз ты вспомнил все до конца. Значит, они не навредили тебе своим гипнозом.

— Я заметил, — сказал Модьун.

Он пошел к пульту управления и, понимая, что все наблюдают за ним, нажал кнопку, открывающую шлюз.

— Я лучше пойду, — сказал он.

Модьун направился к двойному люку, остановился у выхода и сказал:

— Я вернусь завтра утром. Поэтому просто подождите меня, хорошо?

Говоря это, он шагнул наружу и стал взбираться по тропинке, ведущей к садам и дворцу зувгайта в полумиле отсюда. Он прошел около двухсот футов, когда увидел, что четверо людей-животных выбрались из спасательной шлюпки и бегут к нему. Поскольку они не окликали его, Модьун продолжал свой путь, но и не удивился, когда они зашагали рядом, тяжело дыша.

— Куда ты идешь? — выкрикнул Неррл, задыхаясь.

Модьун остановился.

— Вы же знаете, куда я собираюсь идти и что делать.

Он хотел было отправиться дальше, когда увидел на лице Дуулдна странное выражение.

Человек-ягуар сказал подавленным тоном:

— Хочешь, чтоб тебя снова одурачили?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Модьун.

— Ты же не собираешься выполнять обещание, данное самым поганым сукиным детям, которые когда-либо жили на свете?

— Обещание есть обещание, — сказал Модьун и возбужденно добавил: — Эй!

Они схватили его.

— Ты никуда не пойдешь, — зарычал Руузб.

Они потащили его назад к спасательной шлюпке прежде, чем Модьун ясно осознал их намерения.

— Смотрите, друзья, — предупредил он тогда, — если вы не остановитесь, я вынужден буду использовать против вас свой метод воздействия.

— Хорошо, — вызывающе сказал Дуулдн. — Если ты сможешь применить его против нас, своих единственных друзей, тогда приступай.

— Но мое обещание… — неуверенно начал Модьун.

Дуулдн прервал его:

— Помнишь, ты когда-то спросил меня, что я делал до этой экспедиции? А я не хотел говорить?