– Вы меня любите? – переспросила Дейзи. – Что ж, может, и так. Хорошо, я расскажу вам. Почему бы и нет? Что делал Таннер? Все, что мог, а такого было много. Он не слишком любил меня, но он вообще никого не любил. Ему нравилось обладать женщиной, и другие мужчины ему завидовали. Что еще? Я имела обыкновение пересчитывать по пальцам его положительные качества, когда мне особенно от него доставалось, и эта процедура помогала мне с меньшим отчаянием думать о завтрашнем дне.

Она подняла руку в перчатке и принялась за тот счет по пальцам, о котором только что сказала:

– Ну во-первых, Таннер не был неприятен внешне, я полагаю, было бы куда хуже, если бы он был противен на вид.

Далее, у него имелся некоторый излишек веса, но мужчинам это не очень вредит. Волосы у него были рыжие, а глаза голубые. Не красавец, но и не урод, это, я считаю, очко в его пользу. Он избавил меня от тяжкой участи быть объектом притязаний многих мужчин и очень часто напоминал мне об этом. Он сочетается со мной законным браком, чего, как я думаю, мог и не делать. И он разбогател.

Дейзи подняла другую руку.

– Перейдем теперь к недостаткам. У Таннера был ужасный характер. Судьба лишила его дара собеседника, с женщинами, например, он разговаривать не умел, да и не стремился этому научиться. Он ничего не читал, хотя, насколько я понимаю, читать умел. Он не любил мыться. Мошенничал в картах и презирал тех, кому это не удавалось. Когда напивался, становился драчливым, а пьяным он был часто. Ел руками и сплевывал куда попало. Он не мог иметь детей, проговорился однажды ночью с пьяных глаз, когда впал в слезливое настроение. Вы же знаете, когда человек сильно напьется, он все видит в черном свете. К счастью для меня, наутро он никогда ничего не помнил. Он не простил бы мне, что я узнала о его бесплодии, о том, что он не может стать отцом ребенка. Впрочем, может, это и к лучшему. Ну вот, количество моих пальцев исчерпано.

Дейзи опустила руки на колени и посмотрела на них, словно обдумывая, говорить ли дальше.

– Я ненавидела его всей душой, – произнесла она хриплым шепотом. – Лучшим днем нашего брака был тот, когда ко мне пришли и сказали, что он мертв. Перелетел через голову своей лошади и сломал шею. Я заплакала, но это были слезы облегчения. Я годами жила в страхе перед ним каждую минуту. Я была его женой и его рабыней, и у меня не было никакой возможности стать ему равной. Потому его смерть стала для меня праздником. Это, разумеется, грех.

Лиланд взял ее руку в свои.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– И только?

– Что еще могу я сказать? Я от души вам сочувствую. Вы заслуживали большего и получите это в будущем, если будете помнить, что Таннер был исключительно скверным человеком, и большинство мужчин ничуть на него не похожи.

– Так вы считаете, что я смогу стать счастливой в браке? – спросила Дейзи заносчиво, высвобождая руку, которой завладел Лиланд.

– А разве вы так не думаете? Ведь именно поэтому вы и вернулись в Англию, не так ли? Или вы предпочитаете жить в одиночестве?

– Вы все еще хотите выведать, не собираюсь ли я завлечь Джеффа? – со злостью проговорила Дейзи и вскочила с места.

Лиланд поднялся не спеша и снова взял ее за руку. Дейзи, запрокинув голову, посмотрела на него снизу вверх.

– Джефф не такой, как ваш отец или Таннер. Он добросердечный, благородный человек. Вы ищете именно такого? Что ж, прекрасно. Но если вы не уверены... Дейзи, у вас не должно быть сомнений. Это все, что я могу сказать.

– Но это не все, что вы могли бы сказать, – с горечью возразила Дейзи.

– Конечно, не все, – ответил Лиланд с кривой усмешкой. – Вы отлично меня понимаете. Но почему это должно что-то значить для вас?

Дейзи молчала.

– Дейзи Таннер, – заговорил он спокойно и с нежностью в голосе, глядя ей прямо в глаза. – Единственное, чего я хотел бы теперь, – это заключить вас в объятия и поцеловать. Не с бурной страстью, нет, но медленно и с наслаждением. Я поцеловал бы вас и хотел бы услышать, как вы попросите меня сделать это еще раз. Во мне говорит не мужское самолюбие, а желание целовать вас снова и снова... К сожалению, – продолжил он уже обычным своим сухим и насмешливым тоном, – нас могут увидеть из дома, а если это произойдет как раз в ту минуту, когда мы будем обнимать друг друга, разразится настоящий скандал. В вашем глазу не должны узреть даже малую соломинку, иначе мы с вами не успеем оглянуться, как станем помолвленными. Я не намерен принуждать вас к чему бы то ни было, но знайте, Дейзи... – Тут он опять смягчил голос. – Помните, что вам от меня не уйти. Уж это я вам обещаю.

– Вы чересчур уверены в себе, – произнесла Дейзи с нервным смешком.

– Нет, в вас, – сказал он. – Вы слишком долго сдерживали ваши чувства. Вы были сотворены для радости и когда-нибудь сами это поймете. Думайте об этом, когда строите планы на будущее. Это все, о чем я прошу. Ради вас и ради графа.

– И ради вас самих, – добавила она.

– Разумеется.

Дейзи спала не слишком хорошо. Вернее сказать, с горечью подумала она, пробудившись, она спала чересчур сладко в чьих-то воображаемых объятиях. Ну почему же то, что кажется таким чудесным во сне, пугает ее до дрожи во всем теле, когда она просыпается?

«Это не человек, а настоящая чума!» – твердила она себе, одеваясь. Мало того, что он вторгается в ее реальную жизнь, она его видит во сне! Да что он собой представляет, в конце концов? Если не считать искушающего голоса, то увидишь перед собой всего лишь высокого, очень худого мужчину, склонного манерничать. Нет, призвала себя к справедливости Дейзи, у него к тому же покоряющие темно-голубые глаза, теплые губы и лукавая, хитрая улыбка. И какое-то особое остроумие, привычка говорить о важных вещах так небрежно, будто они ничего не значат, а ты вдруг чувствуешь себя беспомощной, когда он укажет тебе на забавную сторону чего-то на первый взгляд вроде бы вполне обыденного.

Причем он, кажется, знает о ней такое, о чем она сама даже не догадывалась. Но самое скверное то, что теперь, когда у нее все налаживалось, этот чертов виконт вмешался и нарушил ее планы.

– Вы не повидаетесь сегодня с графом? – удивленно спросила Хелена, когда Дейзи рассказала ей о том, чем она собирается заниматься в этот день.

– Нет, – ответила Дейзи. Она повернула голову, чтобы получше разглядеть короткие перья, прикрепленные к полям ее новой шляпки. – Как это экстравагантно – красные перья, вам не кажется? Надеюсь, сегодня не будет дождя. Шляпка стоила ужасно дорого! За такие деньги я могла бы купить трех павлинов, не меньше, а эти крашеные перышки кажутся мне похожими на куриные. Ладно, чьими бы они ни были, выглядят они очень мило, особенно в сочетании с моим новым платьем, верно?

Она не упомянула о том, что решила одеться во все красное в ту самую минуту, когда виконт на приеме в доме своей матери указал ей на броско одетую даму. На этот раз она добьется, чтобы он засматривался только на нее и ни на кого другого. Платье было темно-красное, с длинными рукавами, с вырезом не более глубоким, чем того требовала мода, но уже сам цвет наряда казался Дейзи рискованным. Она не хотела, чтобы на нее указывали пальцем, но была в достаточной степени женщиной, чтобы ей льстило внимание мужчин.