Королева проявляла к внучке невероятный такт, и вскоре к своему удовлетворению поняла, что и после ее коронования ее не волнуют все эти «party» и официальные церемонии.

Весь их визит протекал в семейной обстановке. Бабушка и внучка, — обе, — не отходили от колыбельки очаровательной малютки, великой княжны, а по вечерам обе женщины доверительно беседовали.

— Скажи-ка мне, Солнышко, ты счастлива?

Александра откинулась в своем глубоком кресле табачного цвета. Эта скромница чуть покраснела:

— Грэни, у меня самый великолепный муж на свете…

Виктория вдруг мечтательно задумалась. Она отдавалась нахлынувшим на нее воспоминаниям.

— Да, дорогая моя, и у меня был такой обожаемый мною муж, что и представить себе трудно… Даже здесь, в этом замке, который мы с моим Альбертом с такой любовью возвели, я постоянно, каждое мгновение, вижу его… Следи за своим мужем, оберегай его здоровье, его мечты, рассеивай тревоги. Береги себя тоже… потому что где-то поблизости всегда присутствует злая волшебница, которая стремится разделить двух любящих существ…

Да, я часто вижу своего Альберта… Вон там, рядом с бедными хижинами в Алтнаинтасака… Как мы увлеченно, с какой страстью лазали по горам… Нужно было взбираться так ловко, как белочка. Альберт был таким сильным… Он меня брал на руки… А по вечерам мы танцевали танец с саблей вместе с моими верноподданными шотландцами… Мне даже хотели давать уроки игры на волынке…

Зрение королевы ухудшалось, и теперь она закрыла глаза, чтобы мысленно углубиться в прошлое.

Александра, воспользовавшись долгим молчанием, тишиной, царившей в слабо освещенной гостиной, подошла поближе к бабушке и задала ей довольно смелый вопрос:

— Грэни, любовный роман с принцем Альбертом не помешал вам стать королевой. Великой королевой. А были бы вы с ним так же счастливы, без этой короны, английской короны?

— Я никогда не задавала себе такого вопроса, дитя мое. Когда два любящих существа соединены навечно в этой жизни и за ее порогом, в смерти, то важны ли какие-то должности, обязанности, привилегии, окружение? А почему ты задаешь мне такой вопрос?

Александра не торопилась с ответом. Она колебалась, казалось, подыскивала правильные слова, не скрывая своего смущения.

Потом решилась:

— Грэни, порой у меня складывается впечатление, что Николаю страшно от его царствования…

— Ну, ты тоже скажешь! Что за глупая идея! Члены его царской семьи жили ради короны и умирали за нее. Может, он слишком в тебя влюблен, и такая любовь отодвигает на задний план его прямые обязанности… Тебе предстоит направлять его мысли в нужную колею…

— Мне не нравится политика…

— Никто не принуждает тебя заниматься политикой, ты должна постоянно заботиться об усилении престижа своего мужа. Разве ты не понимаешь, что вы управляете громадной империей? Империей, о который мы, например, часто говорим, ничего толком о ней не зная, ее не понимая… Приблизь же ее к нам. Вам Запад просто необходим! России еще предстоит развиваться. Ее громадность порой представляет собой опасность. Сделай ее ближе народу, не доверяйте всего своим министрам, будь они хоть трижды хороши… Сами глядите в оба, вместе старайтесь лучше познать свой народ…

— Грэни, — ответила Александра, — я разделяю ваше мнение и всегда буду следовать вашим советам. Но я не могу не признаться вам, что моя свекровь оказывает слишком большое влияние на своего сына, и это меня просто угнетает…

— Такие, злоупотребляющие своим положением матери будут всегда, Солнышко ты мое. Но не уступай, не забывай о своем высоком ранге. Ты — первая ответчица перед своим народом, перед Богом. Не забывай никогда об этом. Ты должна быть для своего мужа каменной стеной, но такой, которую все чтут. Не позволяй себя уничижать. Если он не в состоянии преодолеть пока своей робости, то заяви сама о себе, действуй за вас двоих…

— Это вызовет еще большую ненависть ко мне вдовствующей императрицы…

— Ну и что? Если ненавидят — значит боятся. Стань для него щитом, дорогая. Я уже поняла, что у твоего доброго Николая легко уязвимая душа…

— Дело не в душе, Грэни, просто он — мечтатель…

— Но и мечтатели способны проявить свою силу, когда умеют навязывать свои мечты другим. Не отставай от него ни на шаг. Не делай ему никаких уступок. Не забывай, враг недалек, он постоянно рядом…

В королевском очаге потрескивали поленья. По стеклам без устали барабанил дождь. Гнетущая напряженность разливалась по гостиной с ее тяжелыми шторами на окнах и дверях, с диванчиками с россыпью подушечек на них; в темных углах, заставленных стульями, в чехлах из ткани, маленькими столиками и книжными полками, где, казалось, маячили чьи-то силуэты.

Александра не смела нарушить молчание старухи. Она с ласковой нежностью, доверчиво глядела на огонь. Ей всегда нравилось смотреть на пылающее пламя. Она теперь сама чувствовала огонь жизни со всеми ее амбициями, ревностью, плотской неутоленностью Николая, который своими ласками шедро осыпал ее мягкое молодое тело, в котором должен зародиться плод.

Казалось, что обе женщины, — и бабушка и внучка, — каждая мечтала о своем. Они, видимо, не сговариваясь, подумали в эту минуту об одном, потому что Александра, воспользовавшись мгновением разрядки, тихо сказала:

— Если бы вы, Ваше величество, только знали, с каким ужасным нетерпением ожидаю я появления наследника…

— Это должно волновать вас обоих, — продолжала королева. — Только так, дитя мое, ты одержишь свою победу, и твоя свекровь первой склонит голову перед таким твоим триумфом. Кто же осмелится с этого момента критиковать тебя, тебе перечить? Тебе — обеспечить наследие династии, и у тебя будут потом полные полномочия…

Александра опустилась на колени перед королевой.

— Ах, я молю об этом Бога каждый день…

— Я знаю, дитя мое, уверена, что ты подаришь такую радость, такую отцовскую гордость своему мужу. У вас будет много детей, вы для этого с ним созданы…

— А если будут одни дочери?

— Нужно будет поступить так, как мы в Англии… Но пока не отчаивайся! Всегда помни: станешь сомневаться в себе — не отгонишь от себя злую волшебницу… К тому же у тебя будет сын, это записано в моем предсмертном дневнике…

Королева лукаво хихикнула и уже более серьезным тоном добавила:

— Знаешь, я уже начала свой предсмертный дневник, — я не могу долго ждать…

* * *

Со времени подписания «Сердечного согласия» ни один царь не посещал Францию. Когда Николай II через посла Моренгейма сообщил, что он прибудет с официальным визитом во Францию и будет гостем президента Республики, вся страна радовалась такому доброму известию.

Уже Александр III, главный архитектор союза с Францией, планировал такую поездку, а когда его к этому подталкивал Николай, торопил с визитом, император отвечал ему: