– На Шверника?

Гид подтвердила:

– Да, на Шверника. Самое лучшее. Это здание изначально проектировалось архитектором Остерманом с коллегами для молодой социалистической семьи, но передано было МГУ. Состоит этот дом из двух V-образных 16-этажных корпусов, объединенных блоком обслуживания. Комнаты-квартиры хоть и небольшие, но в них есть и место для кухни, и туалет, и даже самая настоящая ванна. Общих помещений в ДАСе хоть отбавляй: большая столовая, кулинария, прачечная, бассейн, киноконцертный зал, библиотека и роскошная кофейня. Не знаю, работает ли она сейчас, но раньше работала. Там собирались и общались ребята и девушки со всех факультетов, из самых разных стран. Это был самый настоящий культурный интернационал…

Vera Semenova вздохнула и улыбнулась, вспоминая, видимо, что-то очень приятное. Потом кивнула:

– Вернемся к ГЗ. В целом нужно сказать, что это – здание с эдакой замкнутой научно-коммунально-бытовой инфраструктурой. Все корпуса дома связаны между собой сложной системой переходов. Между этажами «разъезжают» около 100 лифтов, в том числе скоростные и повышенной грузоподъемности. Студенты и профессора, спешащие на лекции, весят немало! Общая протяженность лифтовых шахт больше 4 километров. Все лифты сегодня в ГЗ иностранные.

Я вспомнил попадавшую мне ранее на глаза табличку лифта: «Московский завод „Подъемник” 1950 г.» Похоже, от того лифта осталась только табличка. И это новый лифт так вздыхал «под старичка».

Vera Semenova указала рукой на нижние этажи ГЗ:

– Обратите внимание. Очень интересны и красивы ворота в секторах «Г», «Д», «Е» и «Ж». Эти ворота, обычно закрытые и неиспользуемые, ведут во внутренние дворы. Во дворах есть небольшие скверики, на лавочках которых студенты читают книги, спорят, ну и нередко объясняются в любви.

Как я говорила, в ГЗ несколько столовых и буфетов. Сразу после открытия в первой столовой МГУ были фаянсовые сервизы с надписью «Первая столовая». Во второй, соответственно, с надписью: «Вторая столовая». Еду разносили официантки в белоснежных передниках и кружевных наколках. Также можно было заказать обед и на дом. Такая роскошь в ГЗ продержалась недолго…

На каждом этаже общежитий официально работали дежурные, наверняка, имевшие отношение и к надзорному ведомству. Они сидели за специальными столами-пультами, следили за порядком, путем специальных кнопок подзывали к телефону студентов.

Да, надо сказать, что первое время девушки и юноши жили в разных секторах, на разных этажах. Позже такое разделение было отменено.

В секторах «КЛИМ» находятся 184 двух-, трех– и четырех-комнатные квартиры профессорско-преподавательского состава. Они размещены в отдельных 12 этажных башнях с отдельным же входом, с двумя лифтами, парадной и черной лестницами. На каждом этаже расположены 3–4 квартиры. Получая эти квартиры, профессора взамен сдавали свои прежние (иногда и более просторные).

По замыслу разработчиков проекта, ученые не должны были отвлекаться на быт и решение материальных проблем. В 50-е годы 20 века профессор получал 5,5 тысяч рублей при средней зарплате рабочего в тысячу. Автомобиль тогда стоил 16 тысяч рублей.

Для профессоров, въезжающих в ГЗ без собственной мебели, предполагался стандартный комплект – круглый раздвижной стол, большие кресла, буфет, кабинетный набор.

В каждой «клим-квартире» – множество антресолей. Изначально стены были оклеены светлыми дорогими и надежными американскими обоями. Электрические розетки тоже были американского образца. Для каждого жильца секторов этих квартир в бомбоубежище предусматривалось специальное место.

В «клим-подъезде» можно было оставить сумку с деньгами и списком продуктов, которые привозили согласно заказу. В каждой квартире имелась отдельная комната для домработницы. Наверху были коммунальные квартиры для дворников. На крышах по проекту предполагалось разместить солярии. Там дети катались на велосипедах, а взрослые ходили туда смотреть салюты. Но потом ход на крышу закрыли на замок. Связано это с тем, что после неудачной сессии или любви студенты прыгали оттуда вниз, разбиваясь на смерть.

Сегодня в башенках «КЛИМ» живут потомки тех первых профессоров. Не все они имеют отношение к университету. Некоторые пытались приватизировать свои квартиры, но Университет объявлен архитектурным памятником – историко-архитектурным комплексом, приватизация в котором запрещена… Видите, какие симпатичные башенки…

Смугловатые тут же согласно закивали:

– Nice… Nice… Very nice…

Vera Semenova улыбнулась:

– Пойдем-те дальше…

Vera Semenova указала на маленький домик перед ГЗ, к которому подходил железный забор:

– Мы с вами подошли к КПП (контрольно-пропускному пункту) сектора «Б». Так же, как и на других входах, здесь находятся охранники, которые проверяют пропуска. Въехать так просто за ворота нельзя. Пропускают только служебные машины. Но при необходимости что-то привезти или вывезти, студент может заказать специальный пропуск. Все обычные автомобили паркуются на внешней стоянке.

Да, как вы видите, вся территория ГЗ огорожена. Университет – объект режимный и каждый желающий сюда попасть не может. Но если вы студент, хоть и не настоящий, а бывший, то тоже имеет право посетить свою «альма-матер» – нужно лишь предъявить оригинал диплома МГУ и паспорт.

Остановимся здесь. Именно под этим КПП, как говорят, проходит так называемое «Метро-2». Это специальная правительственная линия метрополитена, протянутая от Кремля до аэропорта Внуково с одним из выходов как раз под КПП зоны «Б».

Если повернуться спиной к ГЗ, то вы увидите спортивный комплекс МГУ со стадионами, открытыми и закрытыми площадками. Там подальше новые гуманитарные корпуса и Вечный огонь Славы, зажженный в честь не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны студентов и преподавателей МГУ…

Идемте дальше. Итак, 1 сентября 1953 г. на площади перед главным зданием МГУ состоялся торжественный митинг, в новых зданиях Университета начались учебные занятия. Иосиф Сталин не дожил до этого события семь месяцев. А дожил бы, то, возможно, все-таки МГУ носил бы его имя, а не Ломоносова. Планы подобного переименования были вполне реальны.

Говорят, что еще в 1949 году один из чиновников предложил отметить семидесятилетие Сталина присвоением его имени МГУ. Но генсек тогда на предложение якобы ответил:

– Главный университет страны может носить лишь одно имя – Ломоносова.

Но «общественность» не унималась. Ректор и руководители общественных организаций обращались в Политбюро ЦК КПСС с просьбой присвоить Московскому университету имя Иосифа Виссарионовича Сталина. Для нового названия университета были уже приготовлены и буквы, и место под них над карнизом главного входа в высотное здание. Смену имен собирались приурочить как раз к открытию университета на Ленинских горах. Но диктатор не дожил, и университет носит все-таки более подходящее ему имя великого ученого Ломоносова.