В советское время чиновников собрали в «орден меченосцев» и превратили в касту («номенклатуру»). Это было гениальное изобретение, которое на целый исторический период дало СССР эффективную бюрократию при низком уровне коррупции. Затем неизбежно произошла предсказанная теорией Вебера «институционализация харизмы», и красные командиры, ставшие чиновниками, уступили место своим детям. Те уже имели не кастовое орденское сознание, а сословное. Не меченосцы, а новые баре. За 60-80-е годы произошло два культурных сдвига. Достойно реализовать привилегии оказалось можно только в структурах обществ потребления («как за бугром»). Модернизация (как духовный вектор) уступила место вестернизации. Свое население стало обузой, и в мировоззренческое ядро номенклатуры был включен социальный расизм.

И при этом наш госаппарат, российские чиновники, остаются практически единственной организованной силой, которая способна худо-бедно противостоять давлению еще более разрушительных сил. Ни рынок, ни многопартийность этой защиты обеспечить не могут. Если бы не миллионы наших чиновников, парализованная страна уже остыла и черви обглодали ее уже до костей.

Да, наш госаппарат изуродован, растрепан чередой чисток и реформ, озлоблен клеветой и издевательствами, сбит с толку идеологической чепухой и повязан коррупцией. Все мы страдаем от бюрократической машины, приведенной в такое состояние, все мы исполнены к ней злым чувством. Но если мы позволим ее добить, нам конец! Надо ее сберечь, а потом и вылечить. Ведь через всю грязь, налипшую на наш госаппарат, просвечивает и прорывается инстинкт и совесть государственного человека — надо помочь ему окрепнуть.

Несколько обострений антигосударственной кампании, пережитых после 2000 г., можно трактовать как эпизоды долгосрочной цивилизационной войны против России — так же, как кризис СССР в 1989–1991 гг. был создан в ходе кампании «холодной войны» (разумеется, при наличии объективных предпосылок для кризиса, порожденных в самом советском обществе и государстве).

Эта война не вызвана конфликтом идеологий и не имеет классовой природы. В отличие от «холодной войны» против СССР, она не имеет даже минимально приемлемого идеологического прикрытия. Это — типичный латентный геополитический конфликт, поддержание которого преследует целый ряд стратегических целей. Россия была участником такого конфликта, носящего характер «холодно-горячей» войны, в течение последних двух веков независимо от ее социально-политического устройства и ее официальной идеологии — будучи и монархической Российской империей, и Советским Союзом, и антисоветской «капиталистической» Российской Федерацией.

Угроза России в том, что разожженная в массовом сознании злоба к бюрократии будет превращена в таран, которым сокрушат государство.

Демонтаж символов народа и государства

В 90-е годы народ России раскалывали и дробили во всех планах и измерениях, и этот процесс обрел такую инерцию, что тенденция неблагоприятна. Совесть так оплевали и осмеяли, что она ушла в катакомбы и там пережидает смутное время. Значит, рассыпано скреплявшее людей общее культурное ядро. Результат — динамика смертности и рождений, разбоев и ограблений, ход призыва в армию. Мы вышли из советского времени, а наши отцы и деды — из крестьянской России. 95 % их, из простонародья, тяжело работали, совершили большой труд, погибали на фронте, построили все то, чем мы сегодня живы. Эта жизнь выработала у них стойкие представления о долге, правах и справедливости.

Сегодня власть у людей другого типа — «новых русских». Они сумели приватизировать все, вплоть до нашего сознания. Их господство над информационным пространством тотально. По-детски счастливые, они стали глумиться и издеваться над всем, что нам казалось добрым и красивым.

В таком положении слаба легитимность государства. Нет у людей уверенности, что оно обеспечивает выживание народа. ВВП, финансовые активы, конкуренция — все это слабые связи. Даже более того, у многих зреет ощущение, что они лично при таком устройстве страны не нужны и даже нежелательны. Такое ощущение возникает прежде всего потому, что продолжается интенсивное разрушение универсума символов, которые соединяют людей и поколения, служат общей опорой национального самосознания. Большая часть этих символов прямо связана с государством и его институтами (например, армией). Подрыв этих символов одновременно подрывает и легитимность государства.

Мир символов упорядочивает историю народа и страны, связывает в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее. В отношении прошлого символы создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом. В отношении будущего символы также соединяют нас в народ, указывая, куда следовало бы стремиться и чего следовало бы опасаться. Через них мы ощущаем нашу связь с предками и потомками, что и позволяет человеку принять мысль о своей личной смерти.

Хорошо известно, например, что Красная площадь — один из больших и сложных символов, выражающих космогонические (хорологические) представления русского народа об устройстве мира и России. На поверхности лежит и ее символический смысл, олицетворяющий связь поколений. На десакрализацию этого символа, изъятие его священного смысла было направлено много акций реформаторов, начиная с грандиозного концерта поп-музыки на Красной площади — и именно 22 июня 1992 г. Диктор телевидения объявил: “Будем танцевать на самом престижном кладбище страны”. Цель акции — обесчестить святое для русского государственного сознания место.

Сильнодействующим средством разрушения было осмеяние, идеологизированное острословие, имеющее своим объектом именно скрепляющие народ символы. Хазанов и Жванецкий, Задорнов и Петросян стали влиятельными реальными политиками. Поднимите сегодня подшивку “Огонька”, “Столицы”, “Московского комсомольца” тех лет — захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента, любой неудачи государства. А разве сегодня Хазанов в роли Сталина — не издевательство?

Особое место в универсуме символов занимают праздники, в том числе государственные праздники, когда демонстрируется связность народа и общая лояльность к государству. Искажение, принижение и разрушение образа праздников, давно уже вошедших в календарь советского народа и русских, стало объектом интенсивной и настойчивой кампании. И исключение какого-то события из календаря особых дат, и введение в календарь нового праздника вызывают в обществе напряженность и конфликты. В 90-е годы эти изменения стали инструментом целенаправленного расчленения народа России и стравливания разных его частей.

Самое глубокое воздействие на общество оказали исключение годовщины Октябрьской революции и введение, как праздника высшего ранга, Дня независимости России. Оба эти шага были сознательной антироссийской акцией.

Поговорим о втором шаге. С ХVI века по 1991 г. большинство жителей России и подавляющее большинство русских понимали и ощущали Россию как державу, вобравшую в себя множество народов и ставшую империей. Уничтожение этой империи (в форме СССР) было, без сомнения, великой катастрофой мирового масштаба и тяжелейшей травмой для большинства граждан исторической России. Если бы наши предки могли видеть нас с небес, это было бы и для них страшным горем.