Провода от монитора тянулись по лестнице к видеокамере, укрепленной на треноге в дверном проеме, ведущем в ванную. Напротив, в самой ванной комнате, на треноге был установлен фотоаппарат с автоматической вспышкой, подключенный к детектору изменения емкости, который должен был включить его. Таким же устройством был снабжен самописец. У ванной комнаты был установлен включающийся от звука магнитофон, в самой ванне рассыпан по полу тонкий слой талька. За раковиной висел оранжерейный термометр, а снаружи, на лестнице еще один — поменьше, способный регистрировать самую высокую и самую низкую температуру за время наблюдения. На ступеньках лестницы был рассыпан более мелкий порошок, а поперек третьей снизу протянулся тонкий черный волосок. На треноге у входных дверей стояла направленная на ступени обычная камера, заряженная инфракрасной пленкой. На столе перед Эшем были разложены два фонаря, еще один фотоаппарат с обычной пленкой, разные прозрачные пакеты и чистый пластиковый контейнер, безмен и тензометр, а также ручки, карандаши, мелки и рисовальные угли, записная книжка и лист бумаги, на котором он начертил план коттеджа, верхнего и нижнего этажей. В большем из принесенных чемоданов было и другое оборудование; еще кое-что осталось в багажнике машины.

Эш курил и при свете маленькой настольной лампы рассматривал план. Эллен Преддл была в своей спальне, и он надеялся, что она уже спит, получив инструкцию не выходить из комнаты, пока он не позовет ее, — какие бы звуки она ни услышала. Если что-либо потревожит ее в спальне, ей надлежало сразу же звать его. Ванной комнатой не следовали пользоваться всю ночь, и Эш надеялся, что Эллен сделала все необходимое, чтобы обойтись без нее. Все окна были плотно закрыты, и в комнате весь вечер чувствовалась духота, хотя к ночи постепенно стало прохладнее.

Когда Эллен Преддл открывала Эшу дверь, она выглядела совсем неважно. Тени под глазами стали еще заметнее, и еще до того, как дошел до двери, он ясно различил смятение на ее лице. Руки, которые при первой встрече непрестанно шевелились, теперь недвижно висели, а плечи еще больше ссутулились. На женщине было цветастое платье и, несмотря на жаркий день, все та же вязаная кофта. Волосы были растрепаны, седые и черные космы спутались и торчали в разные стороны. К удивлению Эша, она без слов позволила ему войти.

Он установил свое оборудование и объяснил женщине назначение разных частей, но она равнодушно сидела в кресле у холодного камина и даже не смотрела на Эша, когда он задавал прямые вопросы, а отвечала еле разборчивым бормотанием. Ему стало легче, когда женщина решила лечь спать и, не встретив возражений, направилась к лестнице. Эшу пришлось повторить свои инструкции — не выходить всю ночь из комнаты; но единственным ответом ему был стук захлопнувшейся двери. С тех пор с лестницы не доносилось ни звука.

Эш зевнул и потер руками глаза. Усталость, обычно усиливавшаяся скукой, часто была первым препятствием, которое следовало преодолеть. Какой бы час наблюдения ни шел, сонливость наступала около полуночи или вскоре после того; сегодня же усталость пришла немного раньше из-за тяжелой ночи накануне. Эш докурил сигарету и удерживал себя, чтобы не закурить новую; вместо этого он достал из кармана висевшего на спинке пиджака плоскую фляжку и открутил крышку. Небольшой глоток оживил его. Он привык делать так, когда возвращалась усталость, и повторял эту процедуру всю ночь до утренних часов.

По-прежнему держа фляжку в руке, Эш рассеянно взял карандаш и начал набрасывать план кухни, рассчитывая траекторию блюдца, которое якобы слетело с полки и ударило по лбу Грейс Локвуд, после чего упало на плитки пола и разбилось. Он начертил этот план просто так, чтобы чем-то заняться, потому что без независимых свидетелей это событие не могло быть зафиксировано как аномальное явление.

Тем временем он заметил, что изо рта при дыхании стал появляться пар.

Эш выпрямился, поняв, как похолодало, и ощутил, как волосы на руках встали дыбом. Становилось не просто холоднее — стало решительно холодно.

Он опустил засученные рукава рубашки и, застегивая манжеты, оглядел комнату. Температура упала неестественно быстро, как будто снаружи вдруг изменился климат, и Эш приподнялся, намереваясь посмотреть на термометр на лестнице.

И когда отодвинул стул, сверху послышался глухой звук.

Эш замер, затаив дыхание и прислушиваясь. Это Эллен Преддл проснулась и ходит? Возможно — несчастная женщина выглядела так, словно несколько недель толком не спала. Но что-то звучало прямо над головой. В ванной комнате.

Эш посмотрел на экран монитора. В ванной ничего не двигалось. Никаких посторонних теней, ничего необычного. Впрочем, его глаза что-то уловили, но не на экране. А на лестнице в нескольких футах от него.

Рассыпанный на ступенях тальк начал вздыматься, словно от сквозняка.

Когда мелкий порошок, кружась, медленно поднялся в воздух, Эш затаил дыхание, а когда пыль поднялась на высоту более двух футов, подошел к аппарату с инфракрасной пленкой, его движения были легки, чувства обострились, скука и усталость улетучились.

Он надавил на кнопку фотоаппарата, раздался щелчок и жужжание мотора перемотки, чрезвычайно громкое в ночной тишине. Эш сделал еще три снимка, а взлетевшая со ступеней пыль перестала подниматься выше, но стала гуще, ее движение ускорилось, словно побуждаемое чем-то кроме сквозняка. Через секунду пыль совсем сгустилась. Как клубы дыма, она потянулась в одном направлении, снова поднялась, но потом побежала по ступеням, подобно морским волнам. Пыль потянулась вверх, изгибаясь и извиваясь, и туманные струи в конце концов покинули нижние ступени.

Рваный конец пыльного облака уже исчезал на верхней площадке, когда Эш решил действовать. Он поспешил вперед, помедлил на нижней ступеньке, а потом медленно, осторожно стал взбираться вверх. Эш уже достиг ступеньки, где был натянут волосок, когда тишину разорвал жуткий, душераздирающий крик.

Это был крик зверя в смертельном ужасе, и Эш от неожиданности отшатнулся и прижался спиной к стене. Крик продолжался, наполняя помещение, и, достигнув оглушительной ноты, вдруг замолк. Последовала жуткая тишина, потом на верху раздались тяжелые шаги. За углом площадка на стене зашевелились какие-то тени, и на ее поверхности возник какой-то блеск. Эш в ужасе отступил.

О Боже, он не хотел подниматься. Ему не хотелось видеть, что издало этот жуткий жалобный крик. Он стал спускаться, и его плечи скользили по деревянной стене. Он оказался не готов к такому; хотя в прошлом ему и приходилось сталкиваться с леденящими душу ужасами, только что услышанный крик поверг его в шок. Но не только крик — из самих стен в атмосферу просочилось парализующее чувство страшной угрозы. И пока это чувство держало его на месте, — напуганного, не в состоянии двинуться дальше, — с верхнего этажа стал распространяться смрад разложения.

От снова раздавшегося крика Эш дернулся всем телом, но на этот раз крик звучал не так — это был крик женщины, испытывающей страшные муки. Эш понял, что это кричит Эллен Преддл, и когда раздался удар и последовал новый крик, он понял, что должен помочь ей, он не мог позволить ей встретиться в одиночку с тем, что перед ней появилось. Эш заставил себя оторваться от стены, и когда это удалось, его решимость усилилась. Он бросился вверх по лестнице, по пути зацепив контрольный волосок, споткнулся на повороте, расшибив подбородок, но тут же поднялся и, перешагивая через провода, быстро достиг площадки. Зловоние встретило его, как удар кулака, и он отвернулся, схватившись за перила, чтобы удержаться на ногах от приступов рвоты.