7 мая Уокер совершил первый настоящий скоростной полет на Х-15 с Малым двигателем и достиг 3,19 Мах (или 2111 миль в час) — немного больше, чем мировой рекорд Мела Эпта на Х-2 (2094 мили в час). 19 мая Боб Уайт на Х-15 с Малым двигателем попытался достичь максимальной высоты. Получилось сто девять тысяч футов — на семнадцать тысяч меньше рекорда, установленного Айвеном Кинчелоу на Х-2. Но тут надо было учесть один момент, о котором все как будто забывали. Кинча и Мела не было в живых. Мел Эпт погиб через несколько минут после установления своего рекорда скорости, пав жертвой демона, подстерегающего ракеты на скорости выше 2 Мах в разреженном воздухе на высоте примерно семьдесят тысяч футов: нестабильность осей рыскания или вращения… После этого обычно следовало неконтролируемое падение. Порою оно принимало форму инерционного взаимодействия: это случалось, когда пилот пытался накренить ракету, а она срывалась в полное вращение и начинала раскачиваться и рыскать, переворачиваясь через корпус. Некоторые пилоты считали, что понятие «инерционное взаимодействие» плохо объясняет природу явления. Машина просто «отвязывалась», как выражался Кроссфилд, теряла всякое подобие аэродинамических свойств и падала с неба, словно бутылка или отрезок трубы. Справиться с таким падением было невозможно. Пилот испытывал огромное давление, его бросало по кабине. И чем упорнее он пытался работать рычагами, тем хуже становилось. Йегер смог первым проскочить в эту дыру сверхзвуковой «оболочки»: на Х-1А он установил рекорд скорости — 2,42 Мах. Он потерял сознание и падал семь миль, пока не вошел в более густой слой атмосферы на высоте двадцать пять тысяч футов, где ему удалось пустить машину в штопор. А уж из штопора он умел выйти, и это спасло ему жизнь. Кинч тоже начал падать во время своего рекордного полета, но справился с управлением на такой же небольшой высоте, что и Йегер. Это произошло спустя двадцать дней после гибели Мела Эпта. Мел попытался катапультироваться, но это ему не удалось. Йегер всегда считал, что катапультироваться из ракетного самолета — совершенно бесполезное дело. Кроссфилд называл это «совершить самоубийство, чтобы не быть убитым». Инерционное взаимодействие чуть не убило Кита Мюррея в 1954 году, когда он установил рекорд высоты — девяносто четыре тысячи футов — на Х-1А; дважды с ним сталкивался Джо Уокер — на XF-102 и на Х-3.

Джо Уокер говорил, что всякий раз справлялся с этим явлением с помощью «маневра Иисуса Христа». Он говорил: «При выполнении маневра Иисуса Христа вы снимаете руки с панели приборов и со сверхъестественной силой вспоминаете свою мать». По сути, это был единственный выход.

Рассказывая об этом, Джо Уокер улыбался до ушей… словно говорил о спорте. Но любой будущий пилот Х-15 видел учебный фильм о полете Мела Эпта, и зрелище это было не из веселых. Кинокамера была установлена в кабине, за спиной Эпта. Это была стоп-кадровая камера: она делала один снимок в секунду. На одном из них Эпт в своем белом шлеме сидел прямо. На другом — его уже перевернуло вниз головой и ударило о стену кабины. На одном кадре в окне кабины видна горная гряда, словно Эпт идет в пикирование, а на следующем — только чистое небо: самолет перевернулся вверх дном, как бутылка. Этот фильм казался бесконечным. Его было жутко смотреть, потому что все знали: в конце эта фигурка в белом шлеме погибнет.

«Лайф» писал о том, как Дик Слейтон однажды побывал в перевернутом штопоре на F-105. Удовольствия мало, но перевернутые штопоры помогали справиться со сверхзвуковой нестабильностью. На людей производило впечатление то, что семеро астронавтов «Меркурия» рисковали взорваться в ракете «Редстоун». О господи! Ведь уже столько славных парней взорвалось в ракетах! Х-2 Скипа Зиглера взорвался, еще не отделившись от корабля-носителя В-29, в результате чего погибли и Скип, и экипаж В-29. То же самое едва не случилось с Питом Эверестом на X-1D и с самим Уокером на Х-1А. Корабль Уокера был прикреплен под бомбовым отсеком В-29, а на высоте тридцать пять тысяч футов, за семьдесят секунд до запуска, взорвался топливный бак ракеты. Уокер выбрался наружу, забрался в В-29, потерял сознание от недостатка кислорода, воскрес от «дежурной» бутылки с кислородом, вновь спустился в горящий Х-1А и попытался выпустить за борт остатки топлива, чтобы предотвратить сгорание обоих самолетов. Ракетный самолет все же рухнул в пустыне. А Уокер за свою вылазку в горящий Х-1А получил медаль «За отличную службу».

Это случилось в августе 1955 года, вызвало не очень много шума в прессе, а сейчас вообще уже никто не помнил, что все эти вещи происходили при пилотируемых ракетных полетах. Большой двигатель уже был на подходе, и если бы люди из НАСА поделились деньгами, персоналом и вниманием с проектами Х-15 и Х-20, то у Соединенных Штатов в достаточно короткий срок вполне мог бы появиться орбитальный космический корабль. Именно корабль, то есть машина с пилотом внутри, который своими руками поднимал бы ее в воздух, а потом сажал на крышу мира — в Эдвардсе. Дело было не только в том, что приводнение в капсуле «Меркурия» с парашютом казалось пилотам Эдвардса примитивным и унизительным. Оно еще и представляло большую опасность. Малейшая ошибка в траектории или расчете времени — и капсула упадет в сотнях миль от цели. А любой, кто летал на самолете-разведчике, знал, как трудно заметить небольшой объект в открытом море, особенно в плохую погоду.

Многие были убеждены, что в подготовке к космическому полету пилоты Х-15 примерно на год опережают астронавтов. Программа проекта «Меркурий» позаимствовала очень многое из учебной программы Х-15, за исключением полетов. Полет на Х-15 обходился очень дорого — примерно в сто тысяч долларов, включая оплату труда обслуживающего персонала, — и поэтому не было смысла использовать для тренировочных полетов собственно Х-15. С помощью последнего технологического достижения — компьютера — в НАСА построили первый полномасштабный летный симулятор. Его реалистичность была просто сверхъестественной. Конечно, нельзя было воспроизвести повышение давления при космическом полете — и так родилась идея использовать центрифугу в Джонсвилле.

Над плечом центрифуги находился балкон, который называли «Тронный зал», потому что на нем располагался ряд зеленых пластиковых кресел с высокими спинками. Каждое из них было сделано по заказу и повторяло контуры тела того или иного пилота. И на каждом кресле было написано имя: «А. Кроссфилд» (первое имя Кроссфилда было Альберт), «Дж. Уокер», «Р. Уайт», «Р. Рашуорт», «Ф. Петерсен», «Н. Армстронг» и так далее. Выстроенные в ряд, они напоминали царские мумии; позже к ним присоединились кресла с надписями «Дж. Гленн», «А. Шепард», «У. Ширра» — и с именами остальных четверых. Астронавты занимались на центрифуге, которая изначально была разработана для Уокера и других пилотов Х-15. Процедурный тренажер астронавтов представлял собою модифицированную версию симулятора Х-15. В НАСА даже наспех построили симулятор инерционного воздействия — устройство, которое вращало астронавта по трем осям (раскачивания, вращения и рыскания) одновременно; но тренировки на нем были столь опасным делом, что данное изобретение использовалось нечасто. Джо Уокер и его товарищи летали таким образом в реальности, на большой высоте… И где же настоящие пилоты совершали параболические полеты в F-100F, чтобы испытать состояние невесомости? Конечно, в Эдвардсе. Первым такой полет совершил Чак Йегер, а затем — Кроссфилд. А семеро астронавтов совершали параболические полеты на заднем сиденье, за спинами пилотов Эдвардса.