не менее умудрился сделать все ровно за минуту до того, как в горящий дом ворвались первые ряды песьеголовцев. Разочарованный собачий визг был слышен на пару верст, если не больше, но тут уж кто знает, да-а…

…Заурбек успел в два взмаха кинжалом разрезать веревки на запястьях пятнистого мальчика. Чеченская сталь не нуждалась в заточке и была острее бритвы. Тот пытался что-то промычать или хотя бы написать на песке, но времени не было.

– Бежим! Держись за мной и ничего не бойся! Мы своих не бросаем…

С чего вдруг молодой человек на условно-сказочном Кавказе начал говорить высокими штампами нашего времени, совершенно непонятно. Наверное, в ряде критических ситуаций все мы попадаем под воздействие мышечной памяти, когда сначала реагирует тело, а подключившаяся следом голова выдает самые банальные, привычные и даже навязшие в зубах фразы именно потому, что они работают!

Бежать через чародейные места Мамбери в неизвестном направлении – это вам не банальное самоубийство, это уже изощренный суицид с уклоном в модерн или постмодернизм. Начнем с того, что, огромная папаха постоянно сползала на нос, цеплялась за ветви средиземноморских акаций, африканских пальм и вообще жила своей жизнью, произвольно меняя цвет и форму. На голове первокурсника то появлялась аэродромная кепка из черной бараньей шкуры, то треуголка из меха белой овцы, а то вообще высокий цилиндр из пятнистого ягненка.

Маленький князь также вел себя самым непредсказуемым образом. То он поскальзывался на упавших с елки переспелых авокадо, то менял цвет лица с произвольных зеленых пятен на чешуйчатую шкурку или пытался перейти на четвереньки, потому что так удобнее петлять среди высоченных стеблей бамбука. Хорошо еще хвост не отращивал, хотя, быть может, так оно было бы и смешнее…

– Ужин сам пришел? – раздалось откуда-то слева, и господин Кочесоков не сбавляя шага, просто отмахнулся клинком.

Чеченская сталь окрасилась синей кровью, и опять-таки кто-то оставшийся неизвестным пожаловался некой маме, что его тут обижают, потому что «еда кусается». Мальчик обернулся, схватился за сердце (хотя у детей в его возрасте оно редко болит), трижды икнул, пискнул на предыстерической ноте и дюзнул вперед, даже не оглядываясь на своего спасителя.

Первокурсник из Владикавказа, не задумываясь, последовал его примеру, потому как сзади начали рушиться вековые секвойи, и кто-то, тяжело ступая, нежно шипел на весь лес, «что нельзя обижать моего сыночку-корзиночку!». Оборачиваться и смотреть, какая там «яжмать» конкретно топчется, не было ни времени, ни желания. Но через полчаса сумасшедшего бега Заур начал уставать…

– Привал, – хрипло объявил он, практически падая носом вниз в оранжевую траву.

Михаил Николаевич рухнул рядом с ним, раскинув ноги и руки в разные стороны.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство, мы выберемся. Я обещаю.

Мальчик улыбнулся и положил голову ему на плечо. Если бы это сделала девушка или взрослый парень, наш студиозус гарантированно бы напрягся, но невинный ребенок…

Заур обнял парнишку, дружески встряхнул, улыбнулся и подтвердил:

– Мы справимся. Вася с казаками задержит врагов. Он хоть и не очень… ну, в смысле, не самый интеллектуал, но храбрости ему не занимать и друзей он тоже не бросит никогда.

Вот на этих словах он сам вновь споткнулся, потому что вспомнил, как сам только что оставил троих своих товарищей биться в сакле ведьмы против десятикратно больших сил собакоголовых тварей. Это было очень уж несправедливо и неправильно, но и помощи им ждать не приходилось.

Никто не войдет в лес Мамбери без помощи нечистой силы. А наш маленький шайтан сейчас был занят совершенно не детским делом, от которого отвлекаться не собирался, ну, ни в какую…

И хотя в глубине души наш парень из будущего почему-то надеялся, что старый казак с внучкой способны раскатать тонким слоем джема даже целый полк наступающего врага, но тонкий голосок совести неустанно твердил о том, что друг-второкурсник не такой уж супергерой, что деду Ерошке далеко за шестьдесят, что Татьяна, при всех своих талантах, все равно хрупкая девушка, а значит…

– Слушай, может быть, ты тут где-нибудь посидишь с часок, а я по-быстрому смотаюсь к нашим? Мало ли, вдруг им чем помочь надо.

Великий князь изумленно округлил глаза, да и сам господин Кочесоков понял, что ляпнул глупость. Начнем с того, что бросать ребенка нельзя по-любому, этот лес не самое безопасное место. Тут им и вдвоем непросто, а пропасть поодиночке вообще запросто.

Ну и допустим, чисто теоретически, они разделились, мальчишка тут, Заур там. Там это где? Он же и близко не предполагает, в какую сторону идти? Где находится тайный выход из сакли ведьмы? Как далеко они от него ушли? А не вернется ли она туда же? И если вернется, то что будет…

– Кстати, где мой сокол? Ты не видел?

Михаил Николаевич отрицательно помотал головой.

– Это минус, птичка мне нравилась, – молодой человек сокрушенно почесал затылок под необъятной папахой. – Но уже хорошо, что от Кушафтар мы оторвались.

– Он меня никому нельзя скрыться!

Голос старой ведьмы прозвучал столь неожиданно, что Заур, не удержавшись, шагнул назад, споткнулся о пятиметрового питона Каа и едва не упал, неуклюже размахивая руками. Прямо перед ним появилась жуткая одноглазая старуха, скрипящая отроду не чищенными зубами:

– Убежать от меня хотел, бросить бабушку голодной. А не выйдет, я тебя съем! И этого мальчишку съем! И шайтана вашего съем! Ну еще пару раз насильно использую, а потом все равно зарежу и…

На плече студента возник стальной сокол. Откуда и почему, никто не знает. Сочтем это «роялем в кустах». В общем, Зауру оставалось лишь слегка повести запястьем, указывая цель.

– Дорогой кунак, фот и я! Фесь уже пришел к тебе на фыручку, – только и успел сказать маленький Ахметка, когда…

Бэ-эмс-с!!!

…Госпожа уже в третий раз требовала пригласить к ней Высшую. То есть любую из Высших, можно даже высшую с маленькой буквы. Сначала штурманку, потом инженерку, потом командирку или в крайнем случае заместительницу командирки по вопросам внутренней и внешней локации. Прошло более пятнадцати минут, но даже под риском стать «зайкой моей» никто не появился.

Сначала это казалось нелепой случайностью, роковым недоразумением, фатальным непониманием, но далее уже припахивало легким нарушением субординации. А через пару минут и не таким легким, малообъяснимым, даже чуточку злонамеренным, пока не подошло к уровню вопиющего нарушения дисциплины! Но самое странное было не в этом…

– Куда, вообще, все пропали? – Верховная раздраженно стучала когтем по монитору, техника была в исправности, кнопки реагировали на малейшее прикосновение, вот только ответная реакция экипажа была близка к нулю.

В том смысле,