Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Продолжай в том же духе, и скоро накопишь на дачу у Черного моря, — сказал один из них.
— Или на собачью будку у Каспийского, — отозвался другой и расхохотался.
— Не идет игра сегодня, — недовольно проворчал Влад, подсчитав, что проиграл за вечер около ста рублей. — Пойду-ка я лучше в спальный мешок залезу, а то Дмитрий совсем обдерет.
Пропустив мимо ушей насмешливые замечания, молодой техник поднялся, оглядел палатку, но, решив перед сном облегчиться, направился за тягач. Усталый, пьяненький, он не заметил под ногой рытвину, поскользнулся и полетел в овраг, на дне которого больно стукнулся о крупный камень. Минуты две он лежал, тихо проклиная себя за неуклюжесть и потирая ушибленное колено. Внезапно до ушей его долетело цоканье копыт, приближавшееся к их лагерю. Влад поднялся на четвереньки, дополз до края оврага и, прячась за тягачом, из-под его днища посмотрел в сторону палатки. Возле нее продолжал гореть костер, вокруг все так же сидели и шутили геологи.
Голоса их сразу стихли, когда к палатке подъехала небольшая группа всадников. Сначала Влад не поверил своим глазам — подумал, что спит, потер их, снова посмотрел на всадников. Они приблизились вплотную к костру, и Влад отчетливо разглядел шестерых свирепого вида воинов, казалось, сошедших со средневекового гобелена: в оранжевых шелковых халатах до колен и широких белых шароварах, заправленных в короткие, дубленой кожи, сапоги. За светло-синими поясами торчали сабли в ножнах, на плечах висели составные луки и колчаны, набитые оперенными стрелами. На головах воинов тускло блестели металлические шлемы, похожие на перевернутые пиалы; макушки их украшали густые косички, сплетенные из конского волоса. Грозный и дикий вид всадников усиливали их длинные тонкие усы, свисавшие едва ли не до груди.
Дмитрий поднялся и направился к гостям, приветствуя их початой бутылкой водки.
— Присоединяйтесь, товарищи, давайте выпьем за ваших прекрасных коней, — произнес он не слишком внятно, тряся в воздухе бутылкой.
Предложение его не встретило ответа. Всадники молчали, холодно рассматривая фигуру инженера. Внезапно один из них чуть нагнулся. Молниеносным движением, которое Влад впоследствии прокручивал в памяти снова и снова, он выхватил лук, упер его в седло, натянул тетиву и выпустил стрелу. Влад не заметил, как она летела, он увидел только, что бутылка выскочила из руки Дмитрия и, упав на землю, разлетелась десятками осколков. В тот же миг Дмитрий, хватаясь за горло, из которого торчало древко стрелы, сделал несколько шагов назад, рухнул на колени, затем повалился на землю. Он попытался что-то сказать, но изо рта у него вырвался лишь тихий хрип и сразу потонул в потоке крови, хлынувшей ему на грудь.
Трое сидевших вокруг костра геологов в ужасе вскочили, и эти их движения стали последними — в них шквалом полетели стрелы. Воины хладнокровно расстреливали своих жертв, спокойно натягивали луки, размеренно выпускали разом по две- три стрелы. Они действовали без суеты, методично и быстро. У полупьяных геологов не было ни единого шанса на спасение, лучники били их в упор, особенно не целясь. Все произошло в считанные секунды — ночную тишину разорвал свист стрел, да эхо разнесло по равнине негромкие сдавленные крики. Безжизненные тела геологов лежали на земле, пронзенные стрелами, торчавшими словно надгробия.
Насмерть перепуганный Влад глядел, как убивают его товарищей. Когда в Дмитрия полетела первая стрела, он едва не вскрикнул от неожиданности. Сердце стучало так, словно собиралось вырваться из груди. В кровь брызнул адреналин, страх заставил подняться и побежать куда глаза глядят. Он переполз на противоположную сторону оврага и бросился наутек. Так быстро Влад никогда не бегал. Он уже не чувствовал ни опьянения, ни боли в колене, думая только о том, как бы спастись. Несколько раз он падал, резал ноги и руки об острые камни, но, не замечая ран, торопливо поднимался и снова бежал, не сбавляя скорости. Он постоянно вслушивался втишину, пытаясь за бешеным стуком сердца уловить цокот копыт. Но погони не было.
Спотыкаясь и дрожа, он мчался в течение двух часов, ни на секунду не останавливаясь, пока наконец не достиг мчащихся шумных вод Селенги. Двигаясь вдоль берега реки, Влад набрел на два валуна, между которыми решил укрыться от возможного преследования. Он втиснулся в расщелину между камнями и быстро заснул в надежде стряхнуть с себя живой кошмар, которому стал свидетелем.
15
Отсутствие удобств и бесконечная тряска заставили Терезу вспомнить вестерны, а именно — кадры пересечения почтовыми дилижансами Баттерфилда диких прерий юго-западной части Америки в 1860-х годах. Двухтонный автофургон сотрясался от каждой кочки и рытвины, и вибрация его передавалась Терезе с такой силой, что, казалось, все ее кости бренчат. Путы на руках, жесткая деревянная скамья и два охранника, сидящих напротив, ощущение комфорта не усиливали. Только присутствие закованных в наручники Роя и Уоффорда вносило хоть какое-то успокоение в ее расстроенную душу.
Раздраженная, усталая и голодная, Тереза пыталась проанализировать и увидеть смысл в событиях на Байкале. Татьяна, разбудив ее среди ночи и приставив к груди пистолет, практически ничего не говорила. Терезу и других ученых вывели из кают, усадили в шлюпку и вскоре доставили на черный сухогруз, потом вытолкали на берег и заперли в автофургоне. Какое-то время они просидели в нем, пережидая выстрелы и суматоху на корабле, а затем грузовик тронулся, и они куда-то поехали.
Она задавалась мрачным вопросом относительно судьбы русского доктора Саргова, которого охранники грубо схватили за руки и потащили в другую часть сухогруза. Ничего хорошего такое обращение не предвещало, и Тереза, естественно, опасалась за жизнь веселого общительного ученого. Волновалась Тереза и за судно. Когда они покидали «Верещагин», она заметила, что судно сидит глубоко в воде. Она не видела Ала, Дирка, других членов команды и подозревала, что и они тоже находятся в опасности. Сильнее всего ее мучил вопрос — с какой же целью их похитили? Собственная судьба ее, разумеется, тревожила, но жалость к себе быстро исчезла, когда она внимательно рассмотрела Роя и Уоффорда. Они страдали гораздо сильнее: у Уоффорда была серьезно травмирована нога — скорее всего он сломал ее, когда, потеряв равновесие на трапе, упал на палубу сухогруза. Он сидел, вытянув ногу перед собой, и всякий раз, когда грузовик качался или подпрыгивал, морщась от боли, чуть приподнимал ее.
Тереза пристально оглядела дремавшего Роя и увидела, что рубашка у него на груди испачкана кровью. Там, на сухогрузе, он остановился, чтобы помочь Уоффорду подняться в грузовик, и один из охранников ударил его по лицу прикладом карабина, отчего Рой на несколько минут потерял сознание и его, как мешок, за руки, волоком втащили в фургон.
Очередной удар о кочку выбил из Терезы страх. Она попробовала закрыть глаза и подремать, отрешившись от окружавшего ее кошмара. Грузовик трясло еще часов пять, затем, как показалось Терезе, они проехали какой-то город, довольно большой, судя по количеству остановок на светофорах и гудкам машин. Затем шум автомобилей стих, грузовик снова стал набирать скорость и вскоре опять выехал на проселочную дорогу, по которой катил еще часа четыре. Наконец грузовик поехал медленнее, и по внезапной настороженности охранников Тереза догадалась, что они прибыли к месту назначения.