Ана нахмурилась:

– И что ты предлагаешь?

– Я спущусь в поселок один, самолет останется с тобой – это твой путь для отступления.

– Какого еще отступления?! Я сожгу здесь и этот поганый поселок, и этих мерзких бесплодных лгуний!

Я успокаивающе поднял ладони:

– Ань, не забывай – ты теперь не одна. Малышу много не надо. Он может не пережить твоей победы. Ты же не оставишь его одного в лесу, пока будешь геройствовать. Да и ты нам нужна живая. Против семнадцати скелле вряд ли ты выстоишь. Поэтому я спущусь тихо и спокойно вниз. Найду способ передать сообщение на яхту, чтобы шли вдоль южного берега. Остальное – дело техники. Хорошо?

– Ладно. – Ана подняла на меня глаза, в которых билось беспокойство. – Илья, ты только не лезь никуда, хорошо? Просто передай сообщение и назад.

– Я не идиот. Увижу скелле – уйду.

Девушка встала и прижалась ко мне:

– Мы будем тебя ждать. Вкусненького не надо – сразу иди обратно. Хорошо?

– Хорошо. – Я собрался поцеловать девушку, но она оттолкнула меня.

– Все! Иди.

Заворочался и захныкал малыш, Ана метнулась к люльке, подвешенной под тентом, я постоял секунду, рассматривая их, и развернулся – пора.

***

Труба никаких скелле в поселке не показывала. Я уверенно зашагал по дорожке, идущей прямо в Угол. Очень тепло, даже душно, воняет знакомо черный лес, блестит показавшийся из-за изгиба тропы океан. Захотелось выйти на берег, раздеться и нырнуть в освежающую чистую воду, простирающуюся за далекий горизонт. Вот показались крайние домики поселка, вдали возвышался постоялый двор. Мелькнули несколько человек, идущие по своим делам.

Я двинулся между домов в направлении причалов. Поселок был по-южному сонным и пустынным – наверное, если убрать туристов, то все южные города выглядели бы именно так. В отличие от Земли здесь я, похоже, был единственным туристом. Хотя, честно признаться, я был скорее агентом на спецзадании, притворяющимся туристом, чем подлинным отдыхающим. Шутка сказать – я даже не искупался ни разу в океане, все время по экскурсиям, исследую достопримечательности.

Причалы – длинный ряд свай из незнакомого дерева, забитый в дно и обильно промазанный по верхней кромке раствором, охлаждали свои ноги в пахучей соленой воде. Утоптанная дорога вдоль них была пустынна. Лишь в стороне, там, где стояли лодки ловцов лохов, возились с ними рыбаки. Паром, который я видел с горы, уже стоял на дальнем конце длинного пирса, пронзавшего бухту. Там стояли телеги, запряженные волами, там суетились люди, загружая знакомые мне бревна, – видимо, главный экспортный товар небольшого острова, оставшегося от былого континента, со своим главным портом – Углом.

В отдалении на спокойной воде бухты покачивалась изящным вытянутым телом знакомая яхта с ослепительно белой надстройкой. Я осмотрелся – на меня никто не обращал внимания, никто не шел в мою сторону, никто даже не смотрел на меня. Было такое ощущение, что яхта – наскучившее всем украшение, бесполезное и ненужное. На палубе судна никого не было видно, и я двинулся к пирсу, надеясь, что кто-нибудь на яхте заметит меня, если я выйду на самый дальний его конец, правда, уже занятый пришедшим судном из Моря Тысячи городов.

Рядом с паромом обнаружился знакомый купец, кивнувший мне, узнавая, пара грузчиков заулыбались, увидев недавнего партнера, но я прошел мимо, помахав недоуменным взглядам вослед рукой.

Пробравшись мимо суеты вокруг причаленного судна, я заметил то, что не было видно с берега, – одинокую фигурку матроса, сидевшего на самом краю. Матрос оглянулся, заметил меня и вскочил – так, для меня оставили посыльного.

Выглядел он хмуро и настороженно и не двинулся с места, поджидая, пока я подойду к нему. Стоило мне приблизиться, он протянул скрученную тонкой трубочкой записку:

– Это вам.

Приняв ее, я спросил, гадая о напряженном виде матроса:

– Жарко сидеть тут? – Тот пожал плечами. – Где Сам?

Матрос как-то испуганно посмотрел на меня, сжался и коротко бросил:

– Велено передать это. Говорить ничего нельзя. Я пойду?

Я в недоумении смотрел на него:

– Куда пойдешь?

Матрос кивнул себе за спину. Только тут я заметил, что внизу болтается небольшая шлюпка, невидимая сверху.

– Так, кем велено передать? И кто тебе велел молчать?

– Скелле, кто еще? – матрос дернул губами и, уже не обращая на меня внимания, полез вниз в шлюпку.

Неприятное ощущение возникло где-то в животе и медленно разлилось по телу, прогнав ощущение курортной беззаботности. Я сорвал шнурок, обернутый вокруг записки, и уставился на слоговое письмо Мау, обнаружившееся внутри: «Сегодня за два часа до заката на Тонком мысу. Жизнь главы семьи Ур за ребенка. Мальчику ничего не грозит».

Итак, времени до вечера еще много, но что с ним делать, неясно. Своим непродуманным поступком Сам подставил под угрозу всю операцию в тот момент, когда до полной победы оставалось всего ничего. Я застыл изваянием под жарким солнцем, провожая взглядом уходящую к застывшей посреди бухты яхте шлюпку. Матрос в ней греб не торопясь, и в этот момент я позавидовал ему.

Конечно, у меня было небольшое преимущество перед скелле – они не знали, что я могу обнаруживать их присутствие трубой с относительно большой дальности. Прочесав остров с самолета – это было слишком сильно сказано, речь в лучшем случае шла о поселке и монастыре с окрестными фермами, я мог бы обнаружить их всех. Но где среди них находится Сам? И что делать дальше? Атаковать сестер без помощи Аны безрассудно. Да и с ее присутствием это крайне рискованно. Не говоря уж о том, что у меня язык не повернется обратиться к ней сейчас, когда она обрела свое сокровище. Рисковать жизнью не только матери моего сына, но и будущим самого ребенка – немыслимо! Кроме того, решись я на атаку, даже имея все шансы на успех, они приведут свою угрозу в исполнение. Мне не особо жалко было Сама, не один раз пытавшегося убить меня. Более того, сейчас я злился на его безрассудство и готов был убить его собственноручно. Но моя скелле не должна страдать! Она только что пережила страшную трагедию, обернувшуюся восторгом возвращения уже оплаканного малыша, и я боялся – скелле она или не скелле, я чувствовал глубоко внутри нее маленькую испуганную девочку, и не мог позволить обидеть ее еще раз.

Шлюпка добралась до яхты и, обогнув, скрылась за ее корпусом. Я ощутил, что правая сторона лица пылает, истерзанная солнцем, и повернулся. Еще раз достал свою трубу и осмотрелся – скелле по-прежнему не видать. Ну и хорошо! Поборов сильнейшее искушение разбежаться и прыгнуть в чистую воду океана, я зашагал к берегу. Мне почему-то казалось неуместным наслаждаться купанием, пока мои сидят в лесу на горе, и я решительно зашагал к таверне, закупиться вкусностями для них. На конспирацию было уже наплевать.

Искать Сама большой нужды нет. Если скелле не хитрят сверх меры, то он будет вечером на этом самом Тонком мысу. Конечно, в сопровождении скелле, но кто сказал, что его сейчас не сопровождают постоянно? Безумная надежда мелькнула в голове, когда я вновь миновал суету вокруг парома. Я остановился, сбросил рюкзак и, порывшись, вытащил камень для маяка, который оставался на яхте. Если кольцо у Сама, то есть шанс найти его!