Будь с ними Бен.

Если его способности таковы, нельзя допустить, чтобы он сражался за поселенцев. Но что, если он перейдет на сторону тускенов? Его придется принудить — он уже применил насилие к ее соплеменникам в оазисе. Что же вынудит его переметнуться?

С одной стороны, Бен стремится уберечь Колдунью — но ее не удастся использовать для шантажа. Новый набег на оазис им не под силу. Люди — странные существа, и у них нелепые привязанности. Возможно, Бену на Татуине дорог кто-то еще. И ради этого кого-то он пойдет на что угодно — даже станет тускеном.

Широко распахнув здоровый глаз, А’Ярк решилась. Новая мысль вдохнула жизнь и энергию в ее измученное тело. Если у Бена есть слабость — она обнаружит ее и не преминет ею воспользоваться.

Но сначала ее младшего сына нужно уложить спать.

По пути домой Бен почти не раскрывал рта. Эннилин, напротив, так и сыпала вопросами, пока их мотоспидер погружался в растущие тени Западного Джандленда.

«Что случилось с Ульбреком в магазине?»

«Что за имя назвала тебе эта женщина, этот Красный Глаз?»

«И почему это имя тебе знакомо, хоть ты прилетел сюда совсем недавно?»

Бен сделал вид, будто не слышит ее из-за шума мотора. Может, и правда не слышал. Эннилин начала сбрасывать скорость, надеясь, что теперь-то дождется ответа. Но куда там.

— Мы теряем высоту, — только и сказал он.

«Что ж, с этим не поспоришь». Когда они спускались к лачуге Бена, Эннилин ощутила, как давит на плечи груз дневных забот.

— Мы на месте, — объявила она, нажимая на тормоз. Чуть раньше, возле ущелья, они слегка повздорили насчет возвращения в Надел, откуда Бен должен был забрать свою эопи. Между тем на Татуине наступала ночь, и пусть тускены уже скрылись, природа планеты оставалась неизменной — все прочие хищники в темноте выходили на охоту.

— Спасибо, — ответил он, спрыгнув с парящей машины. Женщина окинула взглядом жилище своего нового знакомого. Бен продолжал расчищать двор, хотя и без особого успеха. — Завтра я забегу за Рух. Ты даже не заметишь, что я приходил.

Эннилин соскочила вслед за ним:

— Если хочешь сэкономить время, мое предложение по-прежнему в силе. Комната для гостей свободна, и я буду рада…

— Нет! — Тут он, похоже, смутился, потому что продолжил уже спокойнее: — То есть… После того, что перепало на твою долю сегодня, ты захочешь уделить время семье и магазину. Посторонние будут только путаться под ногами.

— Куда уж без них, — проворчала она, вспоминая, чем обычно занимаются дружинники после очередного рейда в пустоши. Они и правда собираются всю ночь кутить в баре, который разграбили тускены?

«Судя по всему, так и будет», — подумалось ей.

— Что ж, тогда тебе и без меня забот хватит, — проронил Бен, направившись к своей хижине. — Надеюсь, твой завсегдатай поправится.

Эннилин побледнела от одного лишь воспоминания о том, как выглядел раненый родианец.

— Бедняга Бомер. Я и раньше о нем думала. Он всегда сидел на одном месте, уставившись в одну точку. Никогда не понимала почему. Но только сейчас мне представилось, до чего ж ему грустно, что он готов вот так просиживать дни напролет. И каково это — угодить в такую передрягу…

Бен оглянулся:

— Дело вовсе не в грусти.

— А в чем же?

— Я видел его сегодня — и раз до этого, когда только прибыл. — Отшельник сжал ладони. — Я бы сказал, что он испытывал не грусть, а удовлетворение.

Эннилин уставилась на него:

— Но… как ты узнал?

— Это лишь ощущение. — Взгляд его голубых глаз задержался на заходящих светилах. — Понимаешь, я видел, что такое грусть, и это читалось по многим лицам. А Бомер был доволен. Напиток, который ты приносила ему утром, и столик, за которым он сидел, были пределом его мечтаний.

— Но его же ранили…

— …Когда он защищал то, чем дорожил. Думаю, с ним все будет хорошо. — Бен развернулся и в молчании продолжил подниматься по склону.

Эннилин вспомнила, как днем Бен говорил об утрате. Он боролся с каким-то чувством, и она могла бы поклясться, что оно не из приятных. Но в то же время он выглядел таким сосредоточенным — и это в самом центре вселенской пустоты.

Эннилин долго подбирала слова, прежде чем остановиться на трех:

— Кто же ты?

Он усмехнулся:

— Бен. Мы уже это проходили.

«Да что ты говоришь». Эннилин встряхнула головой:

— Вольнонаемный философ из пустыни, а вдобавок — целитель и спасатель!

— Сомневаюсь, что все было именно так. Потом ты будешь помнить события иначе.

Эннилин встала у подножия холма, уперев руки в бедра:

— Слушай, ты же талант в землю зарываешь. А ведь человек вроде тебя должен чему-то посвящать свое время. — Ненадолго умолкнув, она с пылом продолжила: — Хотя бы заботе о семье.

Бен остановился и бросил взгляд через плечо. По губам скользнула легкая улыбка.

— Как знать? Может, у меня уже есть семья, о которой надо заботиться.

После такого ответа оставалось только глаза закатить. Эннилин развернулась и вскарабкалась на мотоспидер.

— Эй! — неожиданно окликнул ее Бен. Он порылся в складках плаща и выудил какой-то прямоугольный предмет. — Из-за всей этой суеты я чуть не забыл, что твой планшет так и остался у меня.

— Оставь себе. — Она уже заводила мотор. — На память о безумном деньке.

— Но сафари, твое заявление…

— Зачем мне куда-то ехать, если прямо здесь обнаружился новый редкий вид, который требует тщательного изучения? — Она отпустила тормоз и стала набирать высоту.

Из всех трудностей, что довелось пережить Эннилин, сегодняшние уступали разве что осложненным родам. А ведь день еще не закончился.

После остановки у Бена она заехала к доку Меллу, где ей сказали, что Бомер получил успокоительное и сейчас отдыхает в Бестине. Предчувствуя, что в магазине ее ждет жуткая неразбериха — и новая ссора с младшим ребенком, — она полетела домой. Джейб махнул рукой на работу, сбежав со своими никчемными дружками, и, несмотря на ее запрет, отправился вслед за тускенами. Уже второй раз за последние дни! Похоже, что сын с самого рождения вознамерился испытывать терпение матери — начиная с того, что появился на свет не той стороной.

Эннилин не удивилась, когда увидела, что в Наделе горит свет, а вокруг беспорядочно припаркованы лендспидеры. Куда больше поразило воображение зрелище внутри.

Само собой, пьянчуги что-то праздновали, хотя их было куда больше, чем она привыкла видеть. Но весь зал сиял чистотой. Стеллаж для оружия и полки починили, пятна грязи на полу отчистили, а товары расставили по местам. Даже вонь исчезла.