– И что вам для этого нужно? – В разговор вернулся Вальтер.

– Полагаю, у семьи Хорст есть возможности сегодня же, в крайнем случае завтра утром доставить меня в Воркуту, а дальше нам понадобится вездеход, – смело объявил я, с тайной радостью наблюдая, как отец и сын переглянулись.

– Вы читаете слишком много макулатуры, – вздохнул Хорст-старший, – я летаю обычными рейсовыми самолетами и не всегда бизнес-классом, но в одном вы правы, Вальтер может многое, и у меня есть друзья, у которых есть частный авиапарк… Вальтер, сколько тебе понадобится времени, чтобы организовать все, о чем просит господин Карцев?

– Сегодня вечером, точнее – через пять часов, – спокойно ответил тот.

Красота, подумал я, есть, однако, своя прелесть в том, чтобы быть в первой группе.

– Вас это устроит? – Хорст-старший испытующе взглянул на меня, и я кивнул. – Отлично. Когда все будет организовано, Вальтер вам позвонит, будьте готовы на выход… Кстати, вы не были со мной полностью откровенны в нашу первую встречу, и вы по-прежнему не говорите всего, что знаете. Это мне нравится.

Я понял, что аудиенция закончена.

По дороге обратно я попросил подвезти меня не к дому, а в академию. Секретарь деканата еще не ушла, и я написал заявление на три дня по семейным обстоятельствам. Ольга Петровна охнула, но я поднажал на нее, пустив в ход все свое обаяние, и наконец она сдалась, кивнув мне – ладно уж, езжай, занимайся своими делами – и принялась обзванивать коллег, кто мог бы меня заменить завтра на консультации и на экзамене через день. Я обнял ее за плечи и поцеловал в щечку – Ольга Петровна была милой дамой, как говорится, приятной во всех отношениях.

Дома я быстро собрал в спортивную сумку самое необходимое и сделал несколько обязательных звонков. Предупредил отца, чтобы несколько дней они меня не искали – просто буду занят, и чтобы не волновались, если я забуду им позвонить, и не спешили беспокоиться и беспокоить меня. Потом то же самое соврал Татьяне – она не поняла почему, но догадалась, что вру, и холодно пожелала – счастья тебе. И почему женщины всегда предполагают другую женщину? У нас что, мало других дел и куда более реальных?

– Идем с опережением графика, – весело сказал я, усаживаясь на заднее сиденье «мерседеса» рядом с Вальтером. – Прошло только три часа от нашего разговора.

– Вы плохо меня поняли, – холодно парировал Вальтер, – когда я говорил о сроках, то подразумевал, что через пять часов мы уже будем в воздухе.

– Здорово. – Я чувствовал себя героем.

Вальтер мне не ответил и дальше всю дорогу до аэропорта молчал. Сидел прямо, закрыв глаза. Я думал, что он просто избегает разговора со мной, но потом вдруг почувствовал, как мой спутник «исчез». О, это явление было знакомо мне еще из детства. Я не раз становился свидетелем того, как с мамой случался нервический срыв, если она переставала чувствовать отца, когда он, как она говорила, зарабатывался. Только повзрослев, я разобрался в причине маминых страхов. И понял, что ничего мистического в этом явлении не было. Все мы излучаем собственную энергию и принимаем ее от других людей. Мы можем ею управлять, вольно или невольно перераспределяя направление и силу индивидуального энергетического потока. На Востоке это называется медитацией, а процесс творчества, созидания часто подобен ей. Уходя с головой в работу, отец словно выключал свой излучатель, и мама, переставая принимать его обычный сигнал, начинала ощущать пустоту вокруг себя. Она была зависима от этой энергии и принималась суетиться, кричать, искать отца, хотя он спокойно сидел, закрыв изнутри дверь на ключ в своем кабинете и сосредоточившись на какой-нибудь из своих статей. Временно утратив энергетическую связь с папой, мама шумела до тех пор, пока ее крик не принимал качество энергетической волны, которая ударяла в дверь кабинета и вырывала отца из его состояния погружения. И тогда мамин страх проходил. Об этом свойстве моей натуры говорила мне Нина, жаловалась, что иногда теряет меня, хотя формально я все время оставался рядом с ней. Я никогда не понимал, как это состояние воспринимается со стороны, но сейчас и сам ощутил липкое чувство страха перед человеком, который умел вот так «исчезать». Вальтер отключился, как компьютер, переведенный в режим сна, – пограничное состояние между полным выключением и активным режимом, в который машина входит по одному щелчку тумблера. Как солдат, подумал я, – всегда наготове.

Словно почувствовав мое волнение, Вальтер мягко выскользнул из темноты, в которую уходил, и холодно взглянул на меня из-за стекол очков в тонкой золотой оправе:

– Мы подъезжаем.

– Похоже на то, – кивнул я, невольно отворачиваясь от него. Я не хотел, чтобы Вальтер подумал, будто я его боюсь. Мне было довольно того, что с момента знакомства между нами установилось стойкое взаимное неприятие. Я не понимал его причины, я просто не видел ее, а Хорст-младший не делал попыток объясниться. И за то спасибо, а то как бы хуже не вышло. Знание, как известно, лишь умножает печаль. Я подумал: было бы интересно поближе познакомиться с Хорстом-младшим и проверить свою теорию о влиянии тирании на процесс становления новых тиранов. Говорят же умные люди: не озвучивай своих желаний, они могут исполниться.

Выйдя из «мерседеса», остановившегося у вип-входа, я краем глаза заметил у соседних дверей как будто знакомую фигуру, но отмахнулся от увиденного. Вальтер перехватил мой взгляд:

– Ваши знакомые?

– Нет, – махнул я рукой, – показалось.

– Ой, смотри, Игорь Сергеевич! – закричала Ася, и я вынужден был оглянуться:

– Максим? Ася? А вы что здесь делаете?

Я видел, что Максим как-то заметно раздосадован. Откровенно одернул Асю, радостно кинувшуюся навстречу мне.

– Вот видишь, – шумела Ася, обращаясь к Максиму, прятавшему глаза от меня и неловко отталкивающему от себя две спортивные сумки, судя по всему – Асину и свою, – а ты говорил – не узнает, не узнает, а Игорь Сергеевич не только узнал, но еще и сам приехал. Вместе будет нескучно, а то на сегодня билетов на Сыктывкар уже нет.

– И о чем ты не собирался мне говорить? – Я не дал взгляду Максима ускользнуть. – Как я вижу, вы куда-то летите?

– Вы тоже, – буркнул Максим, но потом вздохнул и признался: – Я подумал: а что время терять, надо лететь в Воркуту, к этому Махонько, и все тут. Я позвонил знакомым ребятам, они мне рассказали, где находится его турбаза, там всего-то два часа по тундре в сторону гор Полярного Урала.

– Это глупо, – резко сказал я, прерывая его, – немедленно возвращайтесь домой, сидите тихо и не высовывайтесь, лучше всего – в прямом смысле этого слова.

– Ваши друзья? – Вальтер подошел к нам, с заметным вниманием прислушиваясь к нашему разговору.

– Почти, – уклончиво ответил я, подавая Максиму знак, чтобы он уходил и уводил Асю с собой, я не понимал, чего боюсь, просто я хотел, чтобы ребята ушли, прямо сейчас, немедленно, но любопытство журналиста взяло верх над здравым смыслом, и он подал Вальтеру руку: