Она встала на колени и повернулась лицом к нему.

– А вы? По-вашему, вы ничего не делаете, чтобы изменить что-то к лучшему?

– Делаю, разумеется, – спокойно ответил он. – Просто потерял энтузиазм и интерес к работе. Понять не могу, что со мной неладно. Те люди, которых я сажаю… они размножаются, как тараканы. Стоит схватить одного, как на его месте появляются трое. Это сильно раздражает.

– Думаю, у вас просто кризис. Вы слишком переутомились. С тех пор как умерла ваша жена, трудитесь без отдыха и не позволяете себе расслабиться.

– Откуда вы знаете?

– Сами сказали, что любите работать руками, вырезать и клеить различные поделки, но за четыре года так и не нашли времени для своего хобби. Иными словами, с самой гибели вашей жены.

Судя по лицу, ему хотелось перебить ее, поэтому Мишель поспешила добавить:

– И рыбалка тоже. Вы объяснили, что увлекались рыбалкой, но говорили об этом в прошедшем времени. О, Тео, вы слишком долго себя наказывали. Пора немного отпустить вожжи.

Первым порывом Тео было сказать ей, что он приехал в Боуэн не за консультациями психоаналитика, и посоветовать оставить его в покое. Ее стрела вонзилась слишком близко к мишени, но все это он знал и без нее. Последние четыре года он бежал без остановки, чтобы не оставалось времени думать о неудавшейся попытке спасти жену. Целых четыре года сознание собственной вины жгло, как кислотой, отбирая энергию, волю к жизни, стремление к работе.

– Вам нужно отряхнуть прах былого и плыть по течению недели две, не меньше?

– То, что доктор прописал.

– Именно. Уверяю, вы словно заново на свет родитесь.

Она волновалась за него, это видно по глазам. Боже, что за чудо! Но что ему с этим делать? Похоже, он испытывает к ней гораздо более глубокие чувства, чем предполагал раньше.

– А если вы вернетесь в Бостон, то с совершенно новым мироощущением.

– Если?

– То есть когда вернетесь, – поправилась она.

Честно говоря, в эту минуту он не хотел думать ни о Бостоне, ни о работе, ни о будущем, что было совершенно не в его духе. Тео всегда был и оставался человеком, старающимся все разложить по полочкам и заранее распланировать свою жизнь. Но теперь ему было не до планов. Он хотел последовать совету Мишель. Отряхнуть прах былого и плыть по течению.

– Забавно, – заметил он.

– Что именно?

– Вы… я… Словно сама судьба свела нас вместе.

– Вы сплошное противоречие, Тео, – улыбнулась она. – Юрист с романтической жилкой. Кто бы мог подумать, что такое возможно?

Тео решил несколько разрядить обстановку. Над Мишель так приятно подтрунивать, да и сама она за словом в карман не лезла. Ему нравилось смущать ее. Высокоуважаемый доктор, оказывается, умела заливаться краской, как девчонка.

– А знаете, о чем я еще подумал, когда встретил вас? – спросил он с игривой улыбкой.

– Нет, а что? – с подозрением буркнула она.

– Как вы сексуальны. На редкость сексуальны.

Девушка тихо охнула.

– Ну да, что может быть соблазнительнее мешковатого хирургического костюма? Заводит безошибочно.

– Эта миленькая масочка скрывала вашу лучшую черту.

– Веснушки?

– Нет, рот.

О черт, о черт!

Ничего не скажешь, умеет он обольщать! Недаром ей опять щипать нечем, не говоря уже о том, что так и тянет извиваться, прижимаясь к нему все теснее.

– Вы еще не видели моей лучшей черты, – медоточиво улыбнулась она.

Он поднял брови в великолепной манере Кэри Гранта, которую она так любила, и протянул:

– Неужели? Сгораю от любопытства. Неужели не скажете мне, какова ваша лучшая черта?

– Нет.

– Хотите, чтобы я всю ночь промучился без сна? Втайне Мишель именно на это надеялась. Пусть ворочается с боку на бок, не смыкая глаз! Пусть корчится, как она, стоит ему взглянуть на нее! Сама Мишель знала, что вряд ли сомкнет глаза до самого рассвета. Почему она одна должна страдать от бессонницы? Око за око!

Она была ужасно довольна собой. Пусть Тео – мастер эротических намеков и двусмысленностей, но она, похоже, тоже кое-чему научилась за это время. В конце концов, не такая уж она зеленая простушка!

Попробуйте только затеять со мной нечестную игру, и я не отвечаю за последствия.

– Хотите позабавиться со мной? – неожиданно спросил он.

– Нет, – рассмеялась она.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Тогда вам, может, лучше застегнуться?

Мишель опустила глаза и громко застонала. Шелковая пижамная куртка распахнулась до талии. Пропади пропадом эти скользкие пуговки! Стоит слегка потянуть, и полы расходятся! Ее груди были едва прикрыты!

Сгорая от стыда, она принялась лихорадочно застегиваться, а когда подняла голову, лицо пылало.

– Почему вы ничего не сказали?

– Шутите? С чего бы вдруг? Мне это понравилось. И не смотрите на меня так. Я всего лишь невинный созерцатель.

Она присела на корточки и принялась натягивать халат. – Я иду спать. Спасибо за массаж. Очень помогло.

Но он подался вперед, сжал ее лицо ладонями и поцеловал. До чего же у нее мягкие, теплые, сладкие губы… Как мята с медом.

Он терпеливо дожидался ответа, стараясь не торопить ее.

Времени подготовиться не было. Она не сообразила, что он собирается поцеловать ее… до того момента, пока их губы не соприкоснулись. Мишель не сопротивлялась, хотя следовало бы. Но не сопротивлялась. Ее губы раздвинулись, его язык скользнул внутрь, и она обмякла.

Он мог делать с ней все, что угодно, и оба это знали.

Тео резко отстранился.

– Приятных снов.

– Что?! – растерялась она.

– Спокойной ночи.

– О… да, я иду к себе, – пробормотала Мишель, определенно замечая лукавый блеск его глаз. Негодяй! Он знал, что делает с ней! Она едва не растаяла! Боже, что будет, если они займутся любовью? У нее, вероятно, будет настоящий нервный срыв!

Как он может воспламеняться и остывать так быстро и умело? Опыт и самоконтроль, должно быть…

Девушка встала и вышла из комнаты. Годы и годы опыта и самоконтроля. У нее, с другой стороны, выдержки и самоконтроля не больше, чем у кролика. Один поцелуй, и она готова рожать ему детей.

Боже, она просто омерзительна! Нужно же ему уметь так целоваться!

Мишель откинула волосы с лица. Мистер Парень из Большого Города съест ее заживо, если она не накинет узду на свои эмоции. В конце концов, она не так уж невинна. У нее уже был роман, но тогда она верила, что выйдет замуж за своего возлюбленного. Правда, целовался он куда хуже Тео, и его ласки не заставляли ее чувствовать себя желанной и любимой.