Владимир возвращался в Киев довольный. Добрыня к себе в Новгород тоже. Торговый путь по Итилю и в Хвалиссы был открыт, а это многого стоило!

На обратном пути Добрыне донесли, что в Новгороде его ждет желанный гость. В Ладогу вернулся приемный сын Владимира Олав Трюггвасон. Услышав это имя, князь сначала нахмурился:

— Чего надо этому предателю?

Добрыня усмехнулся:

— Князь, он ничего против тебя и не сделал.

— Ага, только с Мешком породнился! Пошел в зятья к моему врагу!

— Взял в жены дочь твоего врага. Велика беда! Он и дня у Мешка не жил, к тому же овдовел и теперь вольный.

Было заметно, что Владимира очень волнует судьба непутевого норвежца, но он делал вид, что не интересуется Олавом. Все же не удержался и проворчал:

— И что делает этот вольный?

Добрыня захохотал:

— А побережье грабит! Собрал таких же вольных и свирепствует в датских водах. Владимир, а ведь он готов вернуться, если примешь…

Князь не смог сдержать довольной улыбки, но постарался скорее спрятать ее от Добрыни.

— Чего он со своими головорезами в Киеве делать будет? Я от одних с трудом избавился.

— Зачем в Киеве? Пусть побережье и хранит.

— Да ведь к нам никто не лезет? — подивился князь.

Добрыня вздохнул:

— Не скажи… Все ближе и ближе к Ладоге снова подбираются. И эстов грабят без разбора. Твоя же дань в чужие руки уходит.

Владимир кивнул:

— Да я его уже давно простил. Глупый он был, еще молодой…

Добрыня в усы проворчал:

— И ты не лучше…

— Я?! — Владимир всегда загорался, как сухая трава. — Олав сам уехал, я его не гнал!

Дядя внимательно посмотрел на племянника, точно прикидывая, стоит ли говорить то, что думает. Тот понял, потребовал:

— Ну говори уж все, говори!

— Ты! — разозлился Добрыня. — Ты глупый! Всем наветам верил, всех ненужных людей слушал.

— Каких это? — изумился князь.

— Тебе говорили, что Олав к княгине в дружину перейти хочет?

— Говорили.

— Поверил? Ну скажи, поверил?

— А с чего было не верить? Каждый день с Рогнедой беседы вел, ходил за ней точно привязанный.

— Да ведь она его своим сыном считала!

— Хорош сын, чуть младше матери! — фыркнул Владимир.

— Не его в том вина. Э-эх! И Рогнеду с сыном прогнал. Столько лет в лесу сидит!

— Ну ты мне поговори! — взъярился князь. — Она ведь убить меня хотела!

— А почему — спросил?

— Нет! И не стану этого делать! — сказал, как отрезал и больше разговаривать не стал. Добрыня со вздохом посмотрел вслед племяннику. Всем хорош князь, а счастья нет. Кто знает, как его добиться, этого счастья?

* * *

Прошло не так много времени, а Рогнеда успела все привести в порядок, даже помощь князя Туры не понадобилась. Она не стала ждать князя к себе, сама отправилась в Туров, дела нашлись.

Туров городок совсем небольшой, прижался избами и хороминами к берегу Припяти. Невысокий земляной вал от времени порос сорной травой, обновить бы, да князю все недосуг. Как и заменить некоторые доски настила в воротной арке. Тоже все забывается, хотя Туры хозяин хороший, двор у него богатый, как и многие в Турове.

Подъезжавшую Рогнеду дозорные увидели издали, сразу ударили в кожаное било. Бабы и мальчишки, что пасли скот на припятском лугу, тревожно подняли головы, прислушиваясь. Но било звучало ровно, значит, просто сообщает о чьем-то приезде, а не об опасности. Навстречу Рогнеде распахнулись дубовые ворота, а на двор вышел встречать уже сам князь Туры. Княгиня с любопытством оглядывалась, ведь давно не бывала здесь, когда добиралась из Киева, постаралась объехать стороной, не хотелось никого видеть. Еще раз была, но… то ночью… чуть свет поутру уехала…

Князь обрадовался родственнице, хотя и опальной, все же считал ее своей дочерью. Встретил ласково, готов ублажать и развлекать, но та рвалась совсем к другому — смотреть, как все в хозяйстве устроено, немало подивив этим Туры.

— Ну, пойдем, пойдем, покажу. Смотри: тут шерстобитная, там вон бондари работают… А это вот камень собираем, терем каменный ставить буду, таких у ляхов и немцев нагляделся.

Рогнеда продолжала удивлять князя, она расспрашивала, откуда берет шерсть для тканья и крицы для ковалей, куда девает холстину, много ли надо кож для седел и стоит ли их делать?.. Туры ушам своим не верил:

— Ты что, княгиня, никак, хозяйством занялась?

Рогнеда грустно улыбнулась:

— А чем мне еще заниматься?

Изяслав же просто рад новым людям, рад тому, что его взяли на охоту, позволили самому натянуть большой лук. Конечно, он не справился, здесь сила нужна не мальчишечья, но зато держал боевой лук в руках!

Туры снова дал себе слово почаще наезжать к Рогнеде, но слово не сдержал, недосуг, у самого и хозяйство большое, и просто дел много. А Рогнеда все, что увидела, постаралась применить в деле у себя на дворе. С толком постаралась. Уже через год Туры не узнал княжий двор Изяславля.

В новом тереме ничего не скрипит, нечему скрипеть — петли дверей вовремя смазывают, ступени крыльца и доски полов новые. Потому человека, идущего по переходу осторожно, услышать трудно.

Но на сей раз это не тать, к княжьей ложнице пробирался Незван. Хотя имечко у Рогнединого помощника не самое звучное, княгиня не против его ночного визита. Согласилась, чтоб пришел, после долгих и мучительных раздумий согласилась. От князя ни слуху ни духу, а здоровое молодое тело ждет ласки, сильных мужских рук. Аринья на что глуповата, но и та осторожно подкатилась к Рогнеде, раз, другой, третий сказала про Незвана, мол, здоров, силен, ласков, души в ней не чает… Сначала Рогнеда возмутилась:

— Ты-то откуда знаешь?

— Что? Всем же видно, что глаз не сводит, княгиня.

Та помотала головой:

— Да я не о том. Это и сама вижу. А что ласков, откуда знаешь?!

Аринья перепугалась, а ну как подумает что плохое хозяйка?

— Не, я не знаю, просто так думаю…

Весной Рогнеда сдалась, на очередную хвальбу Ариньи скупо пробормотала:

— Замолкни! Скажи, чтоб пришел вечером попозже…

Незван не мог поверить своим ушам — Рогнеда решила допустить его к себе?! Он так долго ждал этих слов, скоро все, что надо будет, построено, как тогда? Ведь ни на одну другую женщину и глазом повести не мог, как попал в первый же день в полон к этим серым очам, так и не мог выбраться. Да и не хотел. Рядом с Рогнедой даже страдания сладки. И пусть на Незвана заглядывались все девки и женки Изяславля, и не только его, для самого страдальца существовала только Рогнеда. Видя ее стройную фигуру и слыша чуть резковатый голос, он напрочь забывал даже то, что она княгиня.