Они сцепились не на жизнь, а на смерть. Они дрались за свое, и дрались до тех пор, пока дипломат между ними не распахнул пасть и из него не посыпались в первоапрельский снег оранжевые не очень крупные, но все-таки марокканские апельсины.

Марокканские апельсины из дипломата с миллионом (свиной черной кожи) выкатывались на дорогу, в первоапрельскую снежную жижу, под колеса автомобилей, и лопались, делаясь оранжевой пустотой…

Утром следующего дня Вася Собакин проснулся счастливым. Теперь он точно знал, что найти на троллейбусной остановке 59-го маршрута (или еще где-нибудь) миллион проще, чем в летнем лесу сыроежку. И от этого ему было легче.

А миллионер Петр Самуилович Воробушка со своей авоськой с четырьмя апельсинами и без дипломата исчез с пересечения улицы Генерала Глаголева с Берзарина так же внезапно, как появился.

В раскрывший пасть дипломат (свиной черной кожи) падал первоапрельский зябкий снежок.

И теперь, когда давно уже лето (вообразите себе!), на этой троллейбусной остановке отчетливо пахнет марокканскими апельсинами.

И Вася Собакин часто сидит в ожидании транспорта в уголку лавочки, на том самом месте, где когда-то стоял дипломат Петра Самуиловича Воробушки.

У одного сына все никак не умирала мать. У всех уже умерли давным-давно, а эта, его мать, все никак. И себя еще очень даже бодро при этом чувствует. Ей под девяносто уже, а она вприсядку. Она не то что вприсядку, а даже там, у них на бульваре Бакинских комиссаров, с каким-то пронырливым старичком познакомилась (аферист замшелый) и стала с ним наводить шуры-муры.

И это дело у них неуклонно покатилось к свадьбе.

Это, конечно, очень сыну показалось обидно, у него уже к тому времени, как мамуле девяносто исполнилось, возраст стал поджимать. И у него слабое сердце, сосуды, и магнитные бури тоже давали этому сыну как следует о себе знать.

И ему нужно было уже эту квартиру, где мать, хоть зарежься, но отремонтировать и сдать, потому что на него уже жена к тому времени как следует насела: или говорит, я, или эта твоя старая живучая выдра-мать. И вообще, выбирай, говорит, из нас из двоих, или я тебя выгоню из квартиры, ко всей твоей чертовой матери.

Если б ему, сыну, и в самом деле пришлось выбирать, то он, конечно, ни той, ни другой бы не выбрал (у него тоже, как у всех нормальных мужей, была в сердце нежная «слабость», по интернет-переписке).

Эта его «слабость» была, разумеется, ужасная красавица, с длинными ногами, и он хранил бережно в сердце ее фотографию.

И конечно, та (что жена) к первому своему доводу приплела их совместную дочь. Она говорит: «Ты, такой-сякой, тридесятый, не хочешь нашему совместному ребенку счастья, не работаешь, а только жрешь как собака, за всех нас троих…»

С другой стороны, старая мать туда же, она, видимо, тоже не желает счастья своему сыну, и собралась, вместо Митинского погоста, замуж за этого своего амурного птероящера, с бульвара Бакинских комиссаров, и вся эта сложная семейная ситуация у них никак не вырисовывалась в положительную сторону.

А только чем дальше в лес, тем больше кикимор.

В такой ситуации (плюс та еще, из Интернета, с длинными ногами и пониманием, которого сын до сих пор ни в ком не встречал…) – словом, сами понимаете, что непримиримых, нажитых в процессе жизни женщин любому нормальному человеку хочется (иной раз) запаковать в один ящик и куда-нибудь отнести…

Главное же, чтобы после этого никаких доказательств и разом, вместо трех нажитых в процессе жизнедеятельности кикимор, та, единственная, с длинными ногами и пониманием.

И он приходит к матери и говорит этой пожилой живучей даме, что так, мол, и так, а он ей нашел где-то в средней полосе (не очень далеко) хороший дом отдыха «Тихий берег» и согласен оплатить ее переезд.

А она ничего даже слушать про «Тихий берег» не стала. (Оказалось, зря он только все это разузнавал.)

Она пока сын ей все это объяснял и красоту места расписывал, причесалась, накрасилась (старая котлета) и говорит ему: Ну вот что, – так она ему сказала, – ты, говорит, давай бери свое пальто, надевай шапку (чтобы не простудиться) и шагай, а то мне сейчас некогда, у меня у Пушкинского кинотеатра в шесть часов свидание (это наверно с тем, с плешивым), а если ты еще мне раз заикнешься про этот дом отдыха, то мы пойдем с женихом (это с этим-то, Кощеем!) к нотариусу и завещание на квартиру в пользу общества «Надежные руки» перепишем.

(А в этих «Надежных руках» такие прохиндеи сидят, которым квартиру какой-нибудь старичок отпишет, а они о нем заботятся, продукты покупают и полы моют, пока этот старичок не отравится.)

В общем, сын вернулся к жене ни с чем, а живучая мать пошла на свидание.

И так бы это все и тянулось (матери, видимо, было еще жить и жить, и она, похоже, угрожала своим крепким здоровьем пережить собственного сына), но сын от этой ее последней угрозы как-то вдруг: хрясть!

И сломался.

(То есть, наоборот, подсобрался.)

И решил не бросать это дело на самотек, а взять затянувшийся процесс в свои инициативные руки…

Зло по имени Константин Алексеевич Чижиков умело в своей прелюбопытной жизни только одно.

А больше, правда, Константин Алексеевич ничего не умел. (Даже починить калитку на дачном участке.)

Даже пожарить яйцо…. Нет! Наш Константин Алексеевич и этого не умел…

Однако эта неспособность была при его необыкновенных способностях даже не извинительна, но и вовсе не имела, в его исключительных обстоятельствах, никакого решительно значения.

И так было дело.

Дело состояло в том, что этот вот неописуемый Чижиков (Константин Алексеевич) умел исполнять чужие желания. И благодаря этой своей невиданной способности Чижиков, разумеется, имел неплохой доход, земельный участок, под Химками, и машину. И он летал отдыхать летом под город Сочи, в санаторий «Волна».

Константин Алексеевич первое время своей жизни (примерно до отрочества) исполнял все, что слышал, совершенно бесплатно, можно даже сказать, «за здорово живешь», но потом сообразил, что на этом можно как-нибудь зарабатывать, и нужно сказать, что дело у него пошло в гору с первой попытки.

Чижиков отправился в редакцию газеты «Спрос» и дал в ней платное объявление крупным шрифтом нижнего содержания:

«Потомственный чародей, Маг 666 колена, Апостроф Регентович Волондеморд, выполнит все человеческие пожелания, любого уровня сложности.

(Без предоплаты.) Качество гарантирую. Оплаты по факту исполнения».

И дал газете свой домашний контакт.

И люди потянулись к Чижикову, и Чижиков ни одного человека не обманул в исполнении его пожелания и все их (пожелания) выполнял качественно и как следует.

Так, очень скоро, Чижиков зажил очень даже припеваючи, а главный секрет Чижикова-Волондеморда состоял в том, что он брал не завышенным тарифом на свои невиданные услуги, но количеством поставляемых газетным объявлением заказчиков.