Мыслей не было. Экран забирал все мысли. Но иногда появлялся паук, которого я фиксировал краем глаза. И тогда я переводил глаза. И был счастлив. До тех пор, пока не начинал чувствовать слабое покалывание от электродов, во множестве закрепленных на моем теле…

Но счастье не бывает вечным.

Я заметил тень на полу и поспешно отвел глаза. Но было поздно. Служитель остановился рядом со мной, потом наклонился, так, что я почувствовал его дыхание на своей щеке. Я понял — он пытается понять, куда это я все время смотрю. Ему понадобилось не меньше минуты чтобы рассмотреть на темной стене тончайшее серебро паутины.

— Неплохое зрение, — хмыкнул Служитель. — Прям снайпер да и только. И мозги покрепче, чем у остальных. Но это дело времени.

В следующее мгновение в стену ударила струя воды, смывая моё единственное счастье. А потом та же струя хлестнула по моим широко открытым глазам, отвыкшим от рефлекса опускания век в случае опасности…

— Очень странный случай. Хотя, если помните, коллега, мы уже сталкивались с похожими.

— Но не настолько. В данном случае эмоцииональный аспект мозговой деятельности отсутствует практически полностью. Такого не бывает даже у животных!

Голоса звучали прямо над моей головой. А я все не мог понять — то ли мои глазные яблоки полопались под напором водяной струи, то ли я просто лежу на полу с закрытыми глазами. Проанализировав ощущения, я пришел к выводу что если глазные впадины не болят, то второй вариант более вероятен. Заряд тока повышенной мощности за имитацию беспомощности получать не хотелось и я открыл глаза.

— Проснулись? Вот и чудненько.

Я был готов к чему угодно, но только не к этому.

— Слишком реальный сон, не правда ли? Готов поклясться, что вы надеялись увидеть совсем другую картину.

И вправду, я был не готов обнаружить себя в уютной комнате с белыми стенами, лежащем на вполне удобной подставке, застеленной чем-то мягким. Из недр памяти выплыло слово «кровать» и я точно знал, что так называется подставка на которой я лежу. Хотя до этого ничего подобного не видел.

На противоположной стене было окно. В окне шевелили кронами зеленые деревья. А над ними расстилалось синее-синее небо без малейшего намека на свинцовые тучи.

Рядом с окном стояло кресло. На кресле, закинув ногу на ногу, сидел человек в оранжевом костюме радиационной защиты. Матовое стекло его шлема не позволяло разглядеть лица, но лицо незнакомца сейчас мало меня интересовало.

Я смотрел на окно и пытался вспомнить, где еще я мог видеть настолько чистое небо.

Голова незнакомца слегка повернулась, отслеживая мой взгляд.

— Простите, что не предупредил вас сразу, — сказал незнакомец. — Это голограмма. Иллюзия для лучшего восстановления душевного равновесия после сеансов интенсивной психокоррекции.

— Вы копались в моих мозгах? — медленно спросил я, преодолевая сухость во рту.

— Да, — просто сказал кто-то у меня над головой. — Но это было необходимо. Для вашей же пользы.

Я резко повернул голову, чуть не вывихнув шею.

Так и есть.

За подголовником моей кровати стоял тип в таком же оранжевом СПП-99, направив на меня дуло короткого автомата.

Я откинулся на подушку и улыбнулся.

— А это для нашей безопасности, — пояснил тип, сидящий в кресле. — В автомате специальные заряды с парализатором. Просто после психооррекции пациенты бывают излишне агрессивны. Но, думаю, вы достаточно благоразумный… хммм… человек, чтобы не превращать мирную беседу в боевик со стрельбой и смирительными рубашками.

— Я достаточно благоразумный хм-мутант, — кивнул я. — Называйте вещи своими именами, профессор.

— В лучшие времена меня чаще называли академиком, — хмыкнул человек в кресле. — Хотя сейчас и здесь можете называть как угодно. Зона — единственное место на земле, где имена и звания ничего не значат.

Он с видимым трудом закинул ногу на ногу. Для молодого и здорового человека это было простое движение, несмотря на освинцованный ботинок. Судя по тому, как нелегко далось оно человеку в кресле, я сделал вывод, что либо он болен, либо очень стар.

— Господин Круглов, оставьте нас, — попросил академик.

— Вы уверены, что…

— Уверен, — шевельнул рукой человек в кресле.

Даже через сложную систему фильтров было слышно, как недовольно засопел Круглов, проходя мимо меня. Однако все ограничелось сопением. Пререкаться с академиком на базе ученых, по-видимому, было не принято.

— Для начала разрешите представиться, — произнес академик, когда мы остались одни. — Моя фамилия Сахаров. Надеюсь, слышали?

— Слышал, — сказал я. — Я Снайпер. Слышали?

— Не имел чести, — покачал головой академик. — Но, тем не менее, рад знакомству. Так вот, — подолжал Сахаров, поудобнее устраиваясь в кресле насколько позволил костюм, — для начала еще раз прошу прощения за водворение вас в этот бокс и сеанс психокоррекции, проведенный без вашего согласия. Вы хватанули опасную для жизни дозу радиации, поэтому вы здесь. Надеюсь, ненадолго — у вас потрясающая способность организма к восстановлению. А провести сеанс меня попросил ваш друг. Он сказал, что вы хотели встретиться со мной именно с этой целью. И поскольку после прибытия к нам вы практически сразу потеряли сознание, я решил не откладывая дела в долгий ящик выполнить ваше желание.

— Спасибо, — сказал я. — И вам, и Циклопу.

— Да-да, не за что, — произнес академик, не уловив в моем голосе сарказма. — Мы попытались разблокировать ваше сознание, но, вынужден признать, что достигли мы немногого. Похоже, ваш ментальный блок неслучаен и ставили его мастера своего дела. Правда мы выяснили кое что. Вы не мутант. Хотя обладаете повышенной выносливостью и аномальными способностями к регенерации тканей. Я встречал такое у некоторых сталкеров, подвергшихся целенаправленноому воздействию определенного набора редких артефактов. Правда у них на руке имелась наколка S.T.A.L.K.E.R, выполненная заглавными буквами с точкой после каждой из них, которую я не наблюдаю у вас. У вас я нашел другое. Надеюсь, вы в курсе насчет того, что в вашем мозгу заблокированы некоторые функции?

Я кивнул.

— Так вот, — подолжил Сахаров. — Ваш случай выборочной амнезии уникален. Такое впечатление, что кто-то нашел способ блокировать долговременную память, посредством интерференции высвобождая значительные участки мозга для более продуктивной работы.

Перехватив мой непонимающий взгляд, Сахаров пояснил:

— Вас не отвлекают мысли о прошлом, а значит, эмоции и переживания, приобретенные в этой так называемой «прошлой жизни». Понимаете? Подавление рефлексов страха посредством блокировки воспоминаний о том, чего следует бояться. Этакий универсальный солдат без страха и упрека. При этом приобретенные ранее навыки не только остаются, но и получают мощный толчок к развитию. Когда человека ничто не отвлекает, он неизбежно совершенствует то, что у него осталось. Так, например, у безногих руки намного сильнее чем у обычных людей, у слепых улучшается слух, обоняние и тактильная восприимчивость…