Крестили ребенка в Сент-Джеймсе, а крестными были король, королева и герцогиня Брунсвикская, ее представляла принцесса-наследница. Архиепископ нарек девочку Шарлоттой Августой.

– Шарлотта, – улыбалась Каролина миссис Харкорт. – В честь ее бабушки, королевы Англии, а Августа – в честь моей матери. Я надеюсь, что ни на одну из них она не будет похожа.

Миссис Харкорт пожимала плечами, ее долгом было сообщить об этом леди Джерси, которая расскажет Ее Величеству, а Каролина еще больше впадет в немилость королевы.

Однако, размышляла миссис Харкорт, положение леди Джерси при принце шаткое. Правда, он очарован ею, но она слышала, и не раз, как он неоднократно выражал свою любовь к госпоже Фитцгерберт. А теперь, когда друзья убедили ее снять дом в городе и появляться в обществе, кто знает, как все может обернуться? Начинали поговаривать, что, если кто-то хочет угодить принцу, следует пригласить в дом Марию Фитцгерберт. Это старый и проверенный способ, от чего леди Джерси делается не по себе, хотя она и не подает виду и кажется уверенной в своем влиянии на принца.

Принцесса Шарлотта могла однажды стать королевой, поэтому ее рождение сопровождалось торжественными обрядами, но принц, страдая оттого, что парламент заставил его выплачивать долги, отказался от пышной церемонии, предложенной лондонским Сити.

– Я слишком беден, – объявил принц, – чтобы принимать верноподданнические приветствия в соответствии с моим положением. Поэтому я прошу речи написать и передать мне.

Олдермены Сити были оскорблены. Принц решил блюсти свое достоинство, но у них достоинства не меньше. Они не могут отойти от старинных обычаев ради нуждающегося принца. Поэтому церемонии вообще не будет.

Сити был оскорблен всерьез. Эту историю обсуждали на улицах и в кофейнях.

– Ему не по карману! Знаете, что это значит? Он знает, что она будет принимать поздравления вместе с ним, а он не вынесет пребывания рядом с ней. Она перенесет все, а он – нет. Он ее ненавидит. А почему? Потому, что он знает, что она ненастоящая жена, вот почему. Он женат на Марии Фитцгерберт, а этот брак не признают.

Почему не любить эту принцессу? Она такая приветливая. Правда, она немка, но, если на то пошло, он и сам наполовину немец.

Принц Уэльский сделался для лондонского Сити притчей во языцех, никогда раньше еще так не злословили на его счет. Он страдал от этого. Его обижало молчание, которым встречали его карету на улицах, и он с ностальгией думал о годах юности, когда был очаровательным принцем и все, что он ни делал, казалось правильным. Тогда они любили его и ненавидели его отца. Но после болезни отца все изменилось. Король не стал популярнее. Королей не любили в этом переменчивом мире. Мрачный пример тому за Ла-Маншем, и забывать о нем не следует. Только в прошлом году были волнения в Бирмингеме. Мука поднялась в цене, тогда толпа осадила вербовочные пункты, побила окна в доме Пита на Даунинг-стрит. Вот так же начались волнения во Франции. В октябре, когда король ехал в парламент, толпы окружили его карету, крича, что хотят хлеба. В короля кидали камнями и, к его неописуемому ужасу, выстрелили.

Сомнения не было. Монархия сделалась непопулярна, к сожалению, французы подали всему миру пример, как от нее избавиться.

Принц поежился, но он был полностью погружен в собственные дела, он страдал по Марии Фитцгерберт, ему было не до раздумий по поводу будущего монархии.

* * *

Король собирался навестить Каролину в Карлтон-хаузе, чтобы увидеть внучку. Поездку эту не одобряла королева, но Его Величество очень беспокоился из-за разлада в отношениях принца Уэльского и его жены.

– Он с ней плохо обращается. Так не обращаются с женой, правда? Что?

Шарлотта отвечала, что это не удивительно. Каролина, конечно, странное создание, такое вульгарное. Не могли же они ожидать, что Георг, такой элегантный, придирчивый Георг, будет счастлив жизни с подобной женщиной. Было большой ошибкой привезти ее в страну, особенно когда они знали, что есть очаровательная, эрудированная принцесса Луиза, на которой он мог жениться…

Глаза короля наполнились слезами.

– Приятная женщина, – сказал он. – Не вижу, что в ней такого плохого. Прекрасные волосы, хорошая фигура… да? Что?

Он намеревался показать Каролине, что хотя бы один член королевской семьи относится к ней хорошо.

Каролина приняла его ласково, тепло ответила на поцелуй, что ему очень понравилось. Ему нравилось, когда его целовали красивые женщины. Ему казалось, что Каролина была красива.

Он послал за девочкой. Какое крикливое маленькое создание!

– Напоминает своего папу, когда он был маленьким. Тогда можно было подумать, что нет ребенка на свете лучше него. М-да. Весьма здоровенькая малютка, да? Что?

Каролина держала крошку на руках, король смотрел на нее, и у него были слезы на глазах. Он знал, что она испытывает сейчас. Он вспоминал свои собственные чувства. Дети такие очаровательные, пока они маленькие, потом они меняются. Амелия не изменилась. Она по-прежнему его дорогая малютка. Никогда не расстраивает… вот разве что кашляет. Он не хотел думать о кашле Амелии и все свое внимание уделил маленькой Шарлотте.

– Похожа на отца, – повторил он ворчливо. – А он вас навещает?

– Меня нет. Я его не видела со дня рождения дочери. Но он приходит посмотреть на ребенка.

Король покачал головой.

– Плохо, – сказал он. – Люди не одобряют.

– Ну, – воскликнула Каролина с резким смехом, – он не любит меня… а это, кажется, еще хуже!

– Остановитесь, знаете ли. Живите вместе. Родите других детей. У мадам Шарлотты должны быть братья и сестры, да? Что?

Каролина покачала головой.

– Он не захочет, вы знаете. Он игнорирует меня. Я для него не существую.

– Я должен буду положить этому конец. Он должен выполнять свой долг.

Каролина состроила гримасу.

– Я не очень хотела бы стать этим долгом, Ваше Величество.

– Ха, – усмехнулся король. – Должны выполнять ваш долг, знаете ли. Мы все должны, да? Что?

– Ваше Величество, скажите это ему… не мне. Я готова жить с ним. Он сам решился на раздел.

– Вы будете рады его возвращению?

– Ну, не скажу, что рада… если он не изменит свои привычки. Он должен относиться ко мне, как к своей жене. Он должен признать меня принцессой Уэльской. Я не хочу, чтобы леди Джерси занимала мое место, а со мной обращались, точно с ее служанкой, как теперь. О, нет, этого я не могу допустить.

– Вы и не должны, – сказал король. – И не допускайте. Предоставьте это мне. Так не может продолжаться. Это неестественно, да? Что?

Каролина согласилась, что неестественно. Но быть с ребенком такая радость, что она готова забыть про все остальное.

* * *