— Что детям говорить-то? — ушла от обсуждения Марины Прекрасной Стрельцовой Инга.

— Нам — ничего. Маша с матерью сама побеседует, а по результатам их переговоров посмотрим, стоит ли нам вмешиваться.

— Вот чего я и опасалась, твоей активной позиции, — вздохнула безнадежно Инга.

— Активная позиция — это нечто иное, в основном телесное, и только для вас, молодых, — назидательно пояснила Фенечка. — А я по-простому стукану по телефону Игнату Дмитриевичу, если что. Мне можно, я старенькая, видишь вон, на креслице передвигаюсь.

— Хм-хрю! — посмеялся Степан Иванович и от щедрот свинячьей души одобрил: — Хрюм-да!

— О! — порадовалась Фенечка. — И сообщника имею!

Попробовать себя в роли стукача Фенечке не удалось. Машка с перепугу сама позвонила отцу и сообщила о прибытии матери в стольный град за беглой дочерью.

Стрельцова просто прорвало от этой новости!

Он выдержал спокойный тон, разговаривая с Машей, пообещал ей, что уладит вопрос. Но потом с такой силой шандарахнул телефоном по столу, что бедная трубка, попискивая и потрескивая, несколько раз подскочила метательным снарядом по кипам документов на столе, чудом каким-то не разлетевшись на куски и не свалившись на пол.

Твою мать! Вот твою же мать!

Как он мог купиться на ее фальшивое согласие и смиренный тон?!

Ведь подумал еще тогда, что Марина подозрительно быстро согласилась с ним, и не прислушался к своему внутреннему чутью!

Да, сейчас, как же! Разрешит она за здорово живешь Машке переехать к нему! И с родами спокойненько смирится! Ага! А что люди подумают?! Выгнала дочь забеременевшую! Да вы что!

— Сам виноват! — успокаиваясь, вынес себе порицание Стрельцов. — Расслабился, не дожал ситуацию до конца!

Да что уж теперь.

Теперь как ни крути, а надо звонить Инге. Ой, как он этого не хотел!

Приняв за руководящее утверждение: «Он не мальчик и бегать, уговаривать ее не будет!», понимая, что общаться-то так или иначе придется, хотя бы поблагодарить за Машкино проживание, пусть и в полуофициальных тонах, Стрельцов уговорил себя отключиться от отвлекающих факторов и заниматься только делом.

Но вне рабочей зоны ответственности он несколько раз в день думал о ней и хотел позвонить, поговорить.

Зачем? О чем? Да хоть о чем, голос услышать, шуточки ее, с тайной надеждой: может, проговорится, почему сбежала. Но он останавливал себя всякий раз — действительно ведь не мальчик! Чего названивать, мямлить что-то с намеком?!

Но телефон в руках держал и придумывал удобную «нейтралку», единственно возможную: как там Машка.

Ну вот, на тебе и повод! Етить его! Это даже не повод, а обязаловка! Стрельцов, представив, что могла наговорить там Марина, чувствовал, как от злости волосы на затылке шевелятся.

И, проверив телефон — выжил ли? выжил, не подвел удароустойчивостью, — набрал номер Марины, для начала. В ответ — длинные гудки.

Это хорошо, а то бы на горячую голову наговорил бы ей сейчас, устроив такой раздолбон!

Стрельцов набрал номер Инги и почему-то напрягся, замирая.

— Да, Игнат, привет, — отозвалась она дружески-приветливо на его звонок.

— Привет, — поздоровался Стрельцов, убрал быстро трубку от уха, кашлянул в сторону, прочищая забитое вопросами горло, и вернулся в разговор. — Марина там у вас сильно выступала?

— Не очень, — успокоила Инга. — Фенечка своим моральным хуком остановила ее, не дав толком разогреться.

— Прости, я подумать не мог, что она поедет в Москву, — извинился за чужие грехи Стрельцов. — Мне казалось, мы с ней обо всем договорились.

— Не переживай. Это нормально и естественно, она мать и беспокоится за дочь.

— Ты не могла бы дать Марине трубку, а то у меня до нее дозвониться не получается, — спросил Стрельцов.

— Не могла бы, — улыбнулась она, Игнат слышал, что улыбается. — Марина легла отдохнуть и уснула.

Она на самом деле спала, без переходной стадии «отдохнуть», — легла и отключилась, накидавшись коньяку от стресса и душевного выворачивания перед маркизой, дав Инге с бабушкой перерыв в активном общении.

— Я приеду, как смогу, — пообещал Стрельцов.

— Зачем? — попыталась выяснить побудительный мотив оглашенного действия Инга.

— За Машкой, — недовольно напрягся Стрельцов.

«Не бойся, не тебя домогаться!» — очень тянуло ответить! «Зачем?», что она спрашивает! Все Стрельцов уже понял, от него она шугается, как лань от браконьера!

— Ты не переживай, Игнат! — подбодрила «лань» пугливая. — Марину мы вроде бы уговорили оставить Машку у нас. Они с Федей в школу ходят, так что занятия девочка не пропускает. Я хотела тебя спросить: может, она останется еще на недельку? В следующее воскресенье возвращаются Дмитрий Николаевич с мамой, пусть они с Машей хоть увидятся.

— Я поговорю с Машей и решу, — не порадовал мгновенным согласием Стрельцов.

— Ну ладно! — заторопилась она прощаться, Игнат услышал там, у нее в трубке, звонок в дверь. — Наверное, дети пришли.

— Пока, — проворчал прощание Стрельцов. Телефончик на кипу бумажную бросил-таки, но в гораздо меньшем раздражении, чем в первый раз.

Значит, еще на неделю? Ну что ж, он за это время уладит вопросы с Мариной, и Машкины вещи к себе перевезет, и…

Стоп, заявка! Без «и» намекающих обойдемся!

К вечеру общими усилиями разрулили вроде бы. Слава тебе господи! Мария с порога принялась ныть уговорочно:

— Тетя Инга, ну пожалуйста, я не хочу сейчас уезжать!

— Разберемся, — пообещала та, — идите обедать. Мама твоя спит пока, проснется — поговорим.

Поговорили, сначала мать тет-а-тет с дочерью, закрывшись в комнате, Инга, Федька и маркиза все прислушивались, не начнется ли шкандаль. Не завязался.

Когда Марина с Машкой пришли на кухню, присоединившись к остальным, Фенечка оповестила гостью петербургскую:

— Марина, мы хотели предложить вам оставить у нас Машу еще на недельку. В воскресенье из Египта возвращаются Ангелина с Димой, они очень расстроятся, что девочка была здесь и не встретилась с ними.

— Ну, я не знаю, — засомневалась Марина. — Я считаю, что ей лучше уехать сейчас со мной.

— Я не хочу, мам! Мы же только что это обсудили! — заартачилась Машка, приняв непримиримую позу.

— Обсудили, и ты знаешь мое мнение, — зазвенела голосом предупреждающим Марина. — У нас непростая ситуация, требующая взвешенного, обдуманного решения, которое мы должны принять своей семьей, не втягивая посторонних людей. Ты и так меня достаточно опозорила, убежав из дома, что лишь подтверждает твою полную безответственность. Так что собирайся, мы едем домой!