Обложка от бульварного романа, внутрь — толстый трактат по эфирным формам, и мы с Эли отправились сторожить покой того, к кому еще недавно я даже подходить не хотела.

Я увлеклась размышлениями о целях Витора и придумыванием способов ему помешать и не показать наши с сестрой… особенности в полной мере, поэтому не сразу заметила одну странность.

Эли сильно волновалась. У нее неплохо получалось держать себя в руках: воплощения страха и тревоги вышли небольшими, и ей даже удалось с ними справиться самостоятельно. Помогли положительные эмоции, а именно симпатия. Она чем-то напоминала алую бабочку-любовь и розовую птичку-нежность. Выглядела миниатюрной птахой с длинным хохолком и крыльями огневки, бабочки, появляющейся осенью. Мы как раз подошли к двери Салливана, услышали приглушенные голоса доктора и Берты, когда я поняла, кому именно симпатизирует сестра и за кого боится.

За того, на кого напал бандит (я не стала волновать Элизу, озвучила официальную версию). За Кевина. За полного… аристократа. За нашу единственную надежду выбраться из передряги.

— Эли? — Я оттащила сестру от двери за руку. Мы остановились у ниши с большой восточной вазой почти в мой рост. Пока с Салливаном доктор, серый гость Алистера в комнату не сунется. А вот узнать, что и почему себе нафантазировала сестра, нужно немедленно. Пока ее настроенная на романтику дамскими книжками головка чего-нибудь не придумала. — Ты мне ничего не хочешь сказать? — Я кивком показала на дверь в покои Кевина. — Пожалуйста, скажи, что мне показалось.

Элиза смущенно потупилась, судорожно сжала ручку сумочки и покраснела как переспелый помидор. Судя по ее реакции, все намного серьезней, чем я предполагала.

— Эли? Но как же так? — Я смотрела на сестру и не верила. Как можно за три дня увлечься тем, кто ни во что тебя не ставит?

Эли закусила губу.

— Он ведь постоянно хамит и считает нас вторым сортом? — напомнила о неприглядной действительности.

— Это все его мать. Она его таким воспитала. На самом деле он другой, — возразила Эли, поднимая сияющие радостью глаза.

В любом другом случае я была бы счастлива: воплощения развеялись сами, не выдержав напора растущей симпатии. Но сейчас меня смущал не столько объект чувства, сколько алое пятнышко над головой сестры, пока еще размытое. Зарождающееся чувство должно быть сильным, раз оно воплощается в реальность. Как можно влюбиться за три дня?! Влюбиться в такого… такого… Кевина?

— На самом деле Кевин другой. — Кажется, слишком сильно скривилась, и Элиза решила меня переубедить: — Он галантный, обходительный, внимательный. Да, он бывает иногда резким. Но только когда того требует ситуация, не более! Ты просто не успела этого понять.

— Эли, а ты точно говоришь об этом Кевине? — Было подозрение, что мы с ней успели пообщаться с двумя совершенно разными Кевинами.

— Да!

— Но ты же сама говорила, как тебя достали он и его мать, пока я спала? — предприняла попытку вернуть с небес на бренную землю жертву женских романов.

— Они были резки, но ведь так делали не только они? — неуверенно пожала плечами Элиза.

— Стадное чувство сработало?

— Не знаю…

А она не совсем утратила способность здраво мыслить. Только вот рядом с ней явно угадывается силуэт боли и ярости.

Прости меня, сестричка! Если бы я заметила хоть один намек на то, что Кевин небезнадежен, сделала бы все, чтобы алая бабочка не только воплотилась в наш мир, но и обзавелась соседкой, парящей рядом с двэйном.

Тебя невозможно не полюбить, Эли. Но именно этот мужчина никогда не даст тебе того, на что ты надеешься: семьи. А участь игрушки, любовницы окончательно сломает тебя, моя мечтательная половинка. Знаю, мастера теней редко заводят фавориток, но мне кажется, Салливан как раз и является исключением.

— Эли, ты для него не больше чем симпатичная мордашка.

Элиза гневно вспыхнула, на глаза навернулись слезы.

— Неправда! Я не ребенок, я вижу, как он на меня смотрит!

— Как?

— Как на женщину!

— Как на временное развлечение, — поправила я.

Сестра замотала головой. Боль и ярость почти проявились.

— Эли, он целовал меня и предлагал подумать о… сотрудничестве, — тихо произнесла я. Неужели сказала это вслух? — Чтобы ему не пришлось выкидывать меня на улицу, предлагал… объединиться.

Если промолчу, Эли не поверит. А сейчас мне было больно смотреть на сестру и противно от своего поступка.

— Он не такой, — упрямо повторила она.

— Увы, такой. Ты правильно заметила: он действует, как того требует ситуация. И сейчас он не хочет упускать деньги брата. И даже согласен объединиться с его вдовой, свалившейся на его голову неизвестно откуда. Прости, я не хотела тебе говорить.

— Ты неправильно его поняла. — Глаза Эли опасно полыхнули белым.

Бесполезно. Она меня не слышит! А это нехорошо. Это очень нехорошо!

Я судорожно вспоминала, как вендиго относятся к себе подобным и существам, связанным с сородичами. Выходило, что не трогают. Придется рискнуть — к Кевину я Элизу не подпущу!

Пусть что хочет думает! Что я влюбилась в Кевина, что ревную, что угодно, но Эли слишком светлая девушка для него. Даже сейчас. Она не сможет ему лгать. Или он сам поймет, что с ней не все так просто. И тогда все будет кончено.

Эли заметила мои метания, нахмурилась, придвинулась вплотную и прошептала в самое ухо:

— А какое отношение имеет к Кевину моя… проблема? Я не настолько глупая, чтобы говорить ему сразу.

— Как ты?..

Элиза пожала плечами.

Видимо, моя попытка взять ее чувства под контроль, направить их в безопасное русло вытряхнула Элизу из привычной апатии. Хорошо. Отлично! Плохо другое: придется рассказать о вендиго. Мы близнецы, сестра почувствует ложь. Я могу недоговаривать, но врать я ей никогда не умела. Но есть еще один вариант, почти правды…

— Пусть я неправильно его поняла. Пусть его поступок был… ошибкой и у него слишком много гордыни, чтобы извиниться. Возможно… Но ты уверена, что, если будешь рядом с Кевином, он ничего не заметит?.. — Я вытащила из сумочки зеркальце, протянула сестре.

Увидев в отражении периодически возникающие и пропадающие белые всполохи в своих глазах, Эли потерла веки кулаками. Но это не помогло избавиться от предательского света. Сестра зло посмотрела на меня, алая кошка-ярость тут же немного подросла. Боль от нее не отставала. Еще немного, и придется их развоплощать.

— Ты права, — наконец согласилась Элиза, — мне лучше держаться от него подальше. Я точно тебе сейчас не нужна? — последние слова она произнесла вялым и безжизненным голосом.

Однако предательское пламя в ее глазах не погасло. Эли скрыла его в тени ресниц.