Сладкое до дрожи напряжение нарастало с каждым толчком, а потом яркая вспышка ослепила мои глаза. Мир растворился в ней, а нежный свет, упавший откуда-то сверху, озарил всю комнату. Мои пересохшие губы, жадно приоткрылись, но я видела лишь розовый свет и лепестки роз, летящие вниз.

— Люблю, — прошептал он, целуя мои пересохшие губы, пока я вздрагивала и прижималась к нему. — Люблю… Мое сокровище… Моя жизнь…

Я медленно оседала у него на руках, каждым поцелуем шепча одно и тоже слово: «Люблю…». Лепестки падали, а пламя постепенно угасало, уступая место нежности… Я обвивала слабыми рукам его шею, целовала его и шептала, то, что твердило все еще задыхающееся сердце.

— Люблю, — плакала я, глядя, как нежно розовые лепестки путаются в его черных волосах.

— Любовь — это вечная война и самая сладкая победа…, - послышался нежный шепот, а я уткнулась в его плечо, чувствуя, как крепко обнимают его руки. — Моя богиня…

После раскаленных простыней кровати, по которым все еще плясали языки призрачного пламени, я прижималась к любимому, умоляя его нежностью если не о пощаде, то о перерыве… Мое несчастное тело утешали поцелуями, а я пыталась осознать простую истину. Поцелуй, который длится дольше десяти секунд — считается призывом к действию, и попытки заранее сдаться на нежность победителя, не рассматриваются.

— Кем бы ты ни была, ты — моя богиня… — слышала я, гладя его шрамы на груди и осыпая их поцелуями. Шелковая простыня приятно холодила тело, а я положила голову на вздымающуюся грудь, чувствуя, как меня обняли, вдыхая запах моих волос.

— Я мечтал так уснуть много лет, обнимая тебя… — прошептали мне. — Я прошу тебя, не уходи… Хватит играть в войну…

Любимый уснул, и я потихоньку засыпала, убаюканная его дыханием. Я проснулась от того, что лежу рядом на подушке и слышу глухой и страшный стон «Любимая…». Его рука сжимала простыню.

— Почему … снова холодные… Прошу тебя… — метался Эзра, мучительно задыхаясь во сне. — Только что теплые… и снова…

Я осторожно подлезла к нему и положила руку на щеку, нежно поглаживая ее пальцами.

— Все хорошо… Я здесь… Я с тобой…, - прошептала я, снова проводя пальцем по щеке. Его лицо прояснилось, а я наклонилась к его губам и поцеловала. Мне показалось, или на полу что-то засветилось? Осторожно убрав руку, я закуталась в простыню и сползла с кровати, глядя как на ковре горит странным светом мой медальон.

— Я скоро вернусь, — нежно прошептала я, украдкой целуя сонные губы и любуясь красивым лицом. Спину ломит, кости гнет, это к нам любовь идет! Ой-е-ей! А что вы хотели? Я — богиня любви, а не спорта! Спорт мне в нагрузку, видимо, дали…

Блеск медальона был настолько ярким, что пришлось зажмурить глаза. Мои пальцы прикоснулись к блестящей поверхности, а я очутилась в своей комнатке.

— Что там? — недовольным голосом выдохнула я, всем настроением намекая, что меня оторвали от важного тела. Зеркало засветилось и показало картинку. Возле моего алтаря стояла разгневанная тетка, которую всячески пытались успокоить перепуганные жрицы. «Тише! Богиня Любви занимается любовью! Приходите попозже, — шептали они. — Именно сейчас она соединяет чьи-то судьбы». Я упала в кресло, закинув правую судьбу на левую судьбу, понимая, как это нелегко в свете предыдущих событий.

— Ты что мне подсунула! Ты мне обещала высокого, зеленоглазого, красивого, умного, доброго, богатого! — орала недовольная, но прилично одетая тетка на весь храм. — А ко мне что пришло? Открываю я дверь, а там мужик в рванине с топором! Огромный, бородатый, глаза бешенные, морда красная! Не нужен мне такой! Разочаровала ты меня, богиня!

В храм тем временем устало входил тот самый герой с топором в руке. Вид у него был потрепанный и измученный. Но больше всего меня поразили штаны из … медведя. Придется исправлять статистику. На тридцать девять медведей один случайный путник. Жрицы испугано спрятались за старшую, которая быстро оценила и мужика, и ситуацию.

— О, моя богиня! Ты меня просто разбалуешь! — крякнула старая жрица, приосанившись и идя к нему. — Эй, разбойник, не желаешь припасть к древним святыням? Учитесь, девочки, как надо!

— Вот так мы и умрем девственницами! — вздохнули молодые жрицы, тоскливо переглядываясь и тяжело вздыхая.

«Разбойник» грозно прорычал. Жрицы испуганно переглянулись и дернулись, прячась друг за дружку. Старая жрица отшатнулась. «Я потом вам расскажу, как понять больной мужчина или нет, — заметила она. — Этот — больной! К нему не подходить!» Путник прислонился к колонне, медленно сполз по ней и сел, бросив топор и хватаясь за голову.

— Нет! И сюда приперся! Покоя от него нет! Тьфу ты! Рвань! А ну пошел отсюда! Не мешай нормальным людям молиться о любви! — негодовала разгневанная тетка, уперев руки в боки. — Давай мне нового! Я кому дары приносила? Я кому леща дала! У кого любви просила?

Бедняга сидел на полу, глядя пустыми глазами на безрукую статую, на тетку, которая гневно требовала, чтобы я лично пришла и вышвырнула «жениха» из «приличного заведения». Жрицы поглядывали на путника с тем самым непередаваемым ужасом собаки любителя спонтанных путешествий в экстремальных условиях, который после трехлетней кругосветки, снова достал поводок и стал собирать рюкзак.

И тут я увидела, как из-за колонны появляется маленькая ручка, протягивает путешественнику кусок хлеба и тут же исчезает. Герой обернулся, а за колонной мелькнула розовая туника. Он смотрел на хлеб, а потом жадно вгрызся в него, постанывая от удовольствия. Маленькая ручка опасливо протянула ему миску, наполненную водой, и снова спряталась. Кто бы это мог быть?

— … молодого, богатого, здорового, красивого, умного, ответственного, заботливого, — загибала пальцы дарительницу леща, но я не обращала на нее внимания. Затаив дыхание, я следила за тем, как из-за колонны появляется еще один кусочек хлеба. В тот момент, когда огромная грязная рука случайно прикоснулась к маленькой ладошке, та испуганно застыла и тут же исчезла.

— Не бойся меня. Я не причиню тебе зла, — вздохнул герой, пытаясь изобразить улыбку на обветренном лице и заглянуть за колонну. — Я — не разбойник, не вор и не убийца. Я прошел через вечную мерзлоту, через леса, через реки… Богиня обещала мне, что даст мне настоящую любовь…

Он медленно встал, пытаясь обойти колонну, а я увидела, как за ней прячется побледневшая и напуганная Леора, опасливо глядя по сторонам.

— Я прошу тебя, — хрипло произнес путник, а в его зеленых глазах было столько тепла и благодарности, что мне стало очень интересно, чем дело закончиться. — Не надо прятаться… Я не обижу тебя… Я — не чудовище… Меня привела сюда богиня любви… Она сказала мне во сне, что здесь я встречу свою настоящую любовь… И сердце шепчет это — ты…

Леора замерла, а над ней нависал огромный бородатый мужик, глядя на ее милое, смущенное личико с непередаваемой нежностью.