Минут пять мы ехали по узкой дороге, пытаясь оторваться от приближающегося пламени, уже хорошо заметного на горизонте. Но полоска огня неумолимо приближалась, уже вся колонна была окутана едким дымом.

– Олег, звони своему начальству, нужно пал пускать, а то сгорим! – прокричал я вцепившемуся двумя руками в панель мальчишке.

Тот кивнул, включил рацию за левым плечом и скороговоркой забубнил в гарнитуру.

– Володя, Семеныч спрашивает как? – повернувшись ко мне, передал он. Закашлялся от густого дыма, попавшего в кабину.

– Облить бензином за дорогой и поджечь, а потом отвести машины за дорогу, на выгоревший участок. И скорее, огонь догоняет!

Сзади творилось что-то жуткое, настоящее огненное светопреставление. Высоченные столбы пламени с гулом пожирали кустарники и бурьян, сжигали деревья.

Грузовик обогнали небольшие антилопы, в панике, не разбирая дороги, несущиеся от смерти высоченными прыжками.

– Колонна, стой. Мужики с канистрами топлива – на выход. Поливать растительность с левой стороны дороги.

Идущие впереди грузовики остановились, из передового джипа выскочил Семен Семенович и стал руководить поливающими кустарник бензином и соляркой мужиками:

– Хорош, поджигайте. Скорее!

Я отбросил полиэтиленовую канистру в сторону, перекинул из-за спины автомат и короткой очередью в упор поджег кустарник. Справа и слева тоже коротко ударили автоматы. Пламя весело рвануло по облитым бензином сухим веткам и листьям, подхваченное ветром, взлетело вверх и с гудением и щелканьем начало отодвигаться от дороги.

Я отбежал к своей машине, прыгнул в кабину, схватился за руль. Поглядел в зеркало заднего вида. Пламя степного пожара уже практически догнало колонну.

– Вперед, на сгоревшие земли. Аккуратно, не подожгите машины! – Передние грузовики свернули с дороги и поехали по еще не остывшей до конца земле. – Василь, пробей дорогу!

– Есть, та-щ майор, – весело ответили в колонке рации.

Из конца колонны по обочине рванул вперед броневик, обогнал всех и начал проламывать проезд в гаснущих кустах. За ним ехали тяжелые грузовики, потом мы. А сзади догоняла стена огня.

В одном из грузовиков ревели и бились о доски бортов верблюды, в другом орали и бросались на прутья клеток очумевшие от страха тигры. В доступном эфире стояли крик и матюки, кто-то читал молитву. Дым ел все вокруг, ехали словно в густом, едком и горячем тумане. С боков изредка коротко вспыхивали недогоревшие деревца.

Но наконец мы все сумели отъехать от дороги, а пламя с этой стороны от нашего пала ушло далеко вперед. Пожар обогнул выгоревшие земли и двинулся дальше. Колонна остановилась на черной от пепла, горячей земле. У большинства грузовиков тлели тенты, которые сейчас тушили циркачи. Да и «газелям» досталось, даже на Олесином прицепе что-то тлело.

Я выскочил на землю, в очередной раз порадовался, что нацепил сапоги. Из-под ног взлетело облачко горячего пепла. Кое-где тлели толстые веточки, лежали обгоревшие тушки птиц и небольших животных. Дышать было очень тяжело, от дыма душил кашель. Но мы были живы. Так что я вытащил из кабины огнетушитель и направился тушить прицеп своей девушки.

Из сгоревших земель выбрались через три часа, проехав через мост на небольшой речке. Пожар подошел к ней вплотную и угас, не перешел на другую сторону. Нам повезло, что перед деревянным мостом было большое пятно вытоптанной земли, по которой не могло распространиться пламя.

Машины стали практически однотонными, грязно-копчеными. Все мы насквозь провоняли дымом, лица выглядели как у танкистов после тяжелого боя, все были в копоти и пепле. Пепел оказался везде, в кузовах машин, в салонах, я даже в карманах джинсов нашел. Он скрипел на зубах и попадал в глаза и нос, заставлял плакать и чихать. На лицах у большинства переселенцев виднелись проложенные слезами дорожки.

Но настроение у всех было радостное, ибо мы только что выжили там, где практически все погибло. Даже животные в клетках успокоились, только обессиленно лежали на полу, вывалив языки, а тигра от верблюда можно было отличить только по отсутствию горба.

Какое-то время мы ехали вдоль речушки, как оказалось, Семен Семенович выбирал место, чтобы можно было вымыть машины и умыться самим. И вскоре такое место нашлось.

Длинная песчаная отмель искрилась под солнцем, зазывая свежестью и чистотой воды. Но ее перебаламутил БРДМ-2, заехавший в воду на пару десятков метров, на башню броневика вылез чумазый паренек в танкошлеме, уселся и стал наблюдать за водой. Два грузовика с крупнокалиберными пулеметами встали перед отмелью и направили стволы в реку.

– Чего это они? – спросил я у Олега, останавливая «Егеря» на указанном месте за RAV4.

– Чтобы крокодилы не подошли. Вообще-то крупных уже почти не осталось, но порой встречаются весьма внушительные экземпляры. Хотя за ними специально охотятся и в Московском протекторате, и в Протекторате РА. Вообще выбивают всех крупных и опасных животных, чтобы жизнь поспокойнее была, и так хлопот хватает. Тут кроме больших гиен и свинок еще степной лев водится, так он на порядок умнее, чем эти твари. Хорошо хоть на людей не охотится, но коров из стад периодически таскает, приходится пастухам с пулеметами на джипах коров пасти. Ладно, дядь Володь, я пока отцу помогу нашу «сканию» вымыть. – И паренек убежал в конец колонны.

А я вытащил ведра из кузова и стал таскать воду сначала к Олесиной «тойоте», а потом к «Егерю». Вначале я молча тер машины тряпкой, смывал копоть, но, получив пригоршню воды в лицо, вскинулся, посмотрел на смеющуюся девушку, подумал и облил ее сам. Вскоре вся поляна превратилась в арену для водяной баталии. Все, и взрослые, и дети, обливали друг друга водой и смеялись.

Когда закончили мыть машины, переоделись в сухое, женщины высушили волосы. К нам подъехали два автомобиля, массивные такие и брутальные. С пулеметами на крышах и надписями «ОМОН» на бортах.

Из переднего в люк высунулась довольная красная морда в милицейской фуражке и с удовольствием спросила:

– Нарушаем, граждане? Как, протокол составим или по-хорошему договоримся? – и заржала аки лошадь.

Потом дверь распахнулась, и из машины вылез обладатель морды, широкоплечий капитан в ментовском камуфляже. Подошел к дяде Мише, обнял его так, что у того ребра хрустнули.

– Батька, живой! Мы с матерью испереживались, как про пожар услышали. Сели на машины и рванули сюда. Мол, проверю фермы по периметру. Как чуял, что тебя на этой речке найду. Ура, живой! – Капитан поднял и покружил отца в воздухе.

– Поставь, где взял, весь авторитет разрушишь. – Дядя Миша с удовольствием посмотрел на капитана. Увидев, что большинство переселенцев глазеет на эту необычную встречу, представил его: – Этот молодец мой сын, капитан ОМОНа Внутренних войск Московского протектората Сысоев Николай Михайлович. Прошу любить и жаловать, ясно, барышни?

Этот вопрос был адресован свободным девушкам из нашего каравана, которые стояли возле машин.