– Какой занятой юноша! – прочирикала одна из идеально ухоженных девушек.

– Герой выполняет миссию, – пропела вторая.

Обернувшись, я улыбнулся им и перешел с бега на быстрый шаг. За угол в главный коридор, потом в короткий боковой – и вот она, маленькая комнатка с телекс-принтером, ксероксом и двумя аппаратами для приема факсов, которыми заправляла дама средних лет.

– Говорят, мне пришел факс?

– Да, дорогой, держи.

Я забрал у нее листы белоснежной бумаги, уже обрезанные до двух примерно одинаковых по размеру страниц, соответствовавших страницам исходного письма. Рулон ленты закончился на этом сообщении, поэтому листы закручивались в тугую трубочку и мне приходилось читать по одному параграфу. Закончив, я положил бумагу на стол, придавил, чтобы не скручивалась, и прочитал письмо еще раз – целиком.

– Хорошие новости, милый?

Я повернулся к ней и триумфально провозгласил:

– Теперь мир принадлежит мне!

Потом схватил распечатку – и бодрым шагом направился по Коридору Власти в кабинет Брюса. Этот торжественный марш закончился бы ничем, будь дверь заперта, но, к счастью, она была широко открыта, а Брюс увидел меня и предложил войти. Мне даже шаг замедлять не пришлось. Я молча передал ему факс. Брюс быстро прочел. К концу первой страницы на губах его появилась улыбка. К концу второй он вынес вердикт:

– Это меняет все!

Поднявшись с места, Брюс двинулся к кабинету Хелен быстрее, чем когда-либо на моей памяти.

– Свободен?

– Боюсь, у него в самом разгаре совещание с Патрисом.

– Тем лучше!

Брюс небрежно постучал в дверь Майкла, но ждать разрешения не стал и ворвался в кабинет.

– Знаю, ты хотел бы это увидеть, – бросил он в качестве объяснения тому, сколь эффектно мы явились. Патрис сначала возмутился тем, что его прервали, потом успокоился, но быстро разозлился снова, заметив меня в кильватере Брюса. Майкл, напротив, улыбнулся мне с интересом:

– И в чем же дело?

Он взял распечатку, разложил ее на дорогой столешнице, прижал углы чем под руку подвернулось и принялся читать.

– Ого!

Видимо, он дошел до параграфа, где руководство компании вместо того, чтобы согласиться на анализ неписаных правил для одного из подразделений (как я рассчитывал), просило провести разбор сразу для десяти.

– Ох, ничего себе, молодчина!

Майкл поднял глаза и снова улыбнулся мне, потом вернулся к финалу письма. Видимо, он увидел, сколько British Petroleum намеревалась заплатить: цифра и радующее глаз количество нулей следом. Плюс издержки.

Патрис больше не мог сдерживать любопытство:

– Могу я узнать, что за новости?

Брюс, конечно, не упустил возможность поглумиться:

– Должен сообщить тебе, что юный Питер нашел очень известных – и богатых – клиентов, которые, пользуясь твоими же сегодняшними метафорами, предпочитают бельгийскому шоколаду сахарную вату.

Патрис удивленно уставился на него, а Брюс добавил:

– Очень много сахарной ваты.

Несколько недель спустя мы с Франсисом подняли бокалы шампанского.

– За самого молодого в истории компании младшего партнера! – провозгласил Франсис.

– Меня переводят на следующей неделе на шестой этаж, буду сидеть через четыре кабинета от Майкла.

Франсис изобразил подобающее восхищение.

– Так совпало, там просто освободилось помещение, так что это ничего не значит. Но кабинет Джарвиса-то от моего – дальше некуда!

– Отлично! – он сделал еще глоток. – А как все это повлияет на твою идею неписаных правил? В целом?

– Для начала люди начнут воспринимать меня серьезнее. Пока работа приносит деньги, у меня она будет. К тому же теперь я младший партнер, а значит, смогу чуть больше заниматься тем, что интересно мне.

– Да ты всегда занимаешься тем, что интересно тебе.

Следующие два года принесли нам еще два повода для празднования. Официальное разрешение сменить, наконец, фамилию выпало на нашу двенадцатую годовщину знакомства. Теперь мы стали четой Скоттов-Морганов, и не было на свете людей счастливее. Я беспокоился о том, как примут эту новость родители, но они и бровью не повели. Мама даже сказала, что мы должны гордиться достигнутым в борьбе с узколобостью, и это стало отличной иллюстрацией тому, насколько они с отцом продвинулись в принятии моих отношений с Франсисом. Именно ему, а не мне, мама призналась: она чувствует себя виноватой за то, как вела себя с нами прежде, но рада, что мы оказались такими отважными, а встреча с Франсисом – определенно лучшее, что могло со мной случиться. В этом я был с ней полностью согласен.

Второй повод тоже оказался запоминающимся: он означал смену места и образа жизни. Меня пригласили в штаб-квартиру ADL в Бостоне, чтобы рассказать всем интересующимся о неписаных правилах. Естественно, я согласился. Все прошло хорошо, и я рассчитывал на большее, пока на итоговой встрече в конце недели генеральный директор североамериканского сектора управленческого консалтинга не заметила непринужденно:

– Я хотела бы на полгода отправить команду в Лондон, чтобы научить анализу неписаных правил.

Этого я не ожидал. Но решение, изменившее наши жизни, родилось в мозгу за секунду. С самого начала оно казалось настолько правильным, что я не стал тратить время на дополнительное обдумывание и немедленно возразил:

– Нет-нет, гораздо продуктивнее получится, если я сам приеду на шесть месяцев в США. Так я смогу обучить всех, кого надо.

Она сразу же согласилась.

Франсис, которому я позвонил поделиться новостями, тоже не раздумывая одобрил этот шаг – с очевидным условием, что отправится со мной. Когда я вернулся домой, мы подробнее обсудили ситуацию, и он высказался достаточно однозначно:

– Это отличная возможность, и мы должны выжать из нее максимум. Лондонский офис – дополнительный, твоя идея здесь никогда не выстрелит. Но кто знает, как все обернется в Штатах? Мы же не хотим потом всю жизнь сидеть и думать: «Вот если бы мы тогда…» Вот он, шанс, и его нужно использовать!

Итак, Франсис уволился, дом был выставлен на продажу, двое наших шелти отправились жить к родителям, а мы начали готовиться к переезду в Бостон, штат Массачусетс, надеясь разбогатеть в Америке и остаться там жить: оба мечтали об этом.

Реальность же пока выглядела так: Франсис никогда не бывал в Бостоне, визу получал только для поездки в отпуск, а в ADL не сомневались, что мой перевод – временный. В письме о переезде, которое я получил от компании, было очень четко прописано: максимум на шесть месяцев.

В Массачусетс мы с Франсисом прибыли, когда там было объявлено чрезвычайное положение: все завалило снегом. Это неудачное стечение обстоятельств нас не смутило: мы попросили таксиста высадить нас «где-нибудь в центре Бостона», а потом поплелись по заснеженным улицам прочь от такого же заснеженного купола здания парламента. По другому стечению обстоятельств, на сей раз удачному, в первом же многоквартирном доме по нашем пути недавно освободилась студия на одном из верхних этажей, с великолепным видом на город. Ее мы и сняли. В результате на поиск жилья в новом городе у нас ушло меньше часа – и меньше ста шагов отделяло нашу квартиру от парламента. Вот и приехали.