Такое бывает. Тенскватава, младший брат Падающей Звезды, плёвый, никем не уважаемый человечишка в последней стадии алкоголизма, однажды резко изменил жизнь. Он внезапно бросил пить (такое бывает, иногда организм сам говорит «стоп», но окружающие восприняли это как чудо), а затем, тоже внезапно, открыл в себе дар пророчества. Ничего особо нового, чем-то отличающегося от речей других пророков типа Неолина, наставника Понтиака, он не открывал, призывая не связываться с белыми и прекратить вражду между племенами, за что некий «Единый Великий Дух» крупно вознаградит, но люди слушали. Тем паче что очень уважаемый старший брат новоявленного властителя дум внимал ему с подчеркнутым почтением, используя проповеди младшего брата как подтверждение своим тезисам. А вот тезисы Текумсе как раз и привлекали все больше людей, поскольку он говорил то, о чем уже много лет шептались у костров и в вигвамах, осуждая вождей, продающих земли племен, не спрашивая позволения самих племен.

Но Падающая Звезда шел дальше: его позиция заключалась в том, что ни одно племя не вправе распоряжаться землей без разрешения всех остальных индейцев. Да и вообще, всякие там племена – всего лишь условность, а все красные люди, на каких бы языках ни говорили и от какого бы тотема ни происходили, один народ с одними интересами. Именно на этом, – том, что хотели услышать все, – строилась вся доктрина Текумсе, в сочетании с невероятной, никем не отрицавшейся харизмой и природным ораторским даром превращавшая слушателей в сторонников. Тем более что сам кандидат в «вожди всех индейцев» был практически образцом человека и воина, строго придерживавшимся им самим сформулированных «четырнадцати правил жизни», которые, думаю, есть смысл процитировать полностью. «Живите так, словно смерти нет. Уважайте мнение всех, но требуйте от них того же. Любите жизнь, делайте ее лучше для близких и дальних. Не судите и не клевещите ни на кого и ни на что – это удел глупцов. Уважайте людей, знакомых и незнакомых, даже если никто не оценит их. Никогда не унижайтесь ни перед кем. Стремитесь прожить долго, чтобы служить людям. Просыпаясь, радуйтесь свету, теплу, пище, крову, просто радости жизни; если поводов для радости нет, в этом только ваша вина. Готовьтесь с честью встретить день, когда вступите на Тропу. Когда этот день придет, не бойтесь, не уподобляйтесь молящим об отсрочке. Спойте свою песню смерти и отойдите, как герой, возвращающийся домой».

Правда, красиво? А если подтверждено личным примером, так и тем более. А плюс ко всему, привлекала людей и политическая платформа, оглашенная в 1807-м на большом Совете Племен в поселке Чиликот, который многие вожди пытались сорвать, но безуспешно. Она хорошо известна, но мне кажется правильным процитировать ключевой момент полностью, – и прошу прощения за длинную цитату. «Целые племена исчезают, как снег под солнцем, с приходом белого человека. Порой от них не остается даже имени… Где ныне пекоты? Где наррагансеты, могикане, поканокеты и многие другие могущественные племена нашего народа? Они исчезли под натиском алчности и гнета белого человека, как исчезает снег под лучами летнего солнца. Где делавары? Ныне они – лишь тень своего былого величия… Мы надеялись, что бледнолицые не захотят идти через горы. Но мы ошибались. Они перевалили через горы и заняли землю чероки. Они совершили это незаконно, и теперь им нужен этот договор. Заполучив его, они захотят идти дальше. Будут новые договоры. В конце концов, белые отнимут всю нашу страну… А остаткам Ани-Йунвийя, Настоящего Народа, некогда великого и грозного, придется уходить все дальше и дальше. Но нигде им не будет покоя – оглянувшись, они снова увидят передовые отряды все тех же захватчиков. Так зачем нам ждать этого? Не следует нам рискнуть и стойко принять свою судьбу? Позволим ли мы уничтожить себя без сопротивления, отдать наши дома и страну, завещанную нам Великим Духом, могилы наших предков и все, что дорого и священно для нас? Я знаю, вы воскликнете вместе со мною: «Никогда!» Такие договоры по нраву лишь тем, кто слишком стар для войны и охоты. Со мной же – молодые воины. Мы не отдадим нашу землю…»

Такие речи приводили многих в экстаз. Особенно рядовых воинов и младших вождей вроде соукса Черного Ястреба. Но многие и сомневались. Кто-то не мог принять идею Великого Духа, отрицающего уютных племенных маниту. Кто-то не мог понять, как это «все главнее племен». Кто-то лелеял старые неприязни и ненависти, не умея простить кровных врагов. Кого-то, живущего подальше, просто еще не допекло до нутра. А главное, категорически против выступали многие вожди. И далеко не только из числа желавших торговать землей в свою пользу или привычно склонявшихся перед белыми ирокезов; против новых идей агитировали и люди заслуженные, типа Маленькой Черепахи, – трезвые реалисты, обжегшиеся на молоке и предпочитавшие худой мир доброй войне. С этими стариками споры не задавались, потому что лично к ним никакая грязь не приставала, – и в конце концов, Текумсе решил уйти из долины Огайо, основав на речке Типпекану так называемый «Святой Город» – центр формирующейся Унии со святилищем Великого Духа, верховным служителем которого стал, разумеется, Тенскватава. Туда стягивались адепты нового учения, учась не замечать разницы татуировок. А кроме того, поселок стал своего рода «школой молодого бойца», где юношей учили воевать по-новому, не закладываясь на вещие сны, не льстясь на трофеи, пока бой не закончен и строго соблюдая приказ командира, пусть даже он родом из другого племени.

Подобная риторика, помноженная на успех (люди на Типпекану шли и шли, Уния разрасталась), в конце концов начала тревожить Вашингтон, до сих пор особо деятельностью братьев не интересовавшийся. Губернатору было дано распоряжение «не обостряя отношений с индейцами, максимально обеспечить все их действия, могущие представлять опасность», и в сентябре 1809 года, когда Текумсе был в отлучке, Гаррисон пригласил на встречу в Форт-Уэйн пятерых пожилых, самых лояльных вождей края во главе с Маленькой Черепахой, где поговорил с ними о мире, а затем, угостив огненной водой, предложил продать белым «немного земли». Вожди сомневались, – речь шла все-таки о ревизии Гринвилльского мира, где речь шла об «индейской земле на вечные времена, которую белым нельзя покупать», да и не было у них никаких полномочий от всех племен, – но м-р Гаррисон подливал, а мудрый Маленькая Черепаха привычно твердил, что против лома нет приема. Так что сделка – 12 000 кэмэ в квадрате индейских земель в обмен на 5200 долларов сразу и 1700 когда-нибудь – состоялась.

Ну и, естественно, грянул скандал. Вернувшийся Текумсе созвал совет вождей, вожди пришли к выводу, что договор не может быть подтвержден, а каждый, кто впредь совершит подобное, будет казнен как «предатель и враг индейского народа». С чем сашем шауни и поехал на разговор к Гаррисону, под крышу которого сбежались отошедшие от давешней пьянки и осознавшие, что натворили, продавцы, и поскольку позиции сторон отрицали одна другую, разговор вышел тяжкий. Текумсе стоял на том, что «хозяева земли – не племена, а все индейцы, вожди не могут решать за всех», сашемы возмущались ущемлением своих прав, заявляя, что никаких «всех индейцев» не знают, губернатор полностью их поддерживал с упором на то, что все оплачено, понимания не было никакого. Дело чуть не дошло до драки, но все же обошлось, хотя расстались жестко: в ответ на обвинение в мятеже и предательстве, Текумсе ехидно сообщил, что от мятежника и предателя слышит (англичане, ежели что, подтвердят), а Унию он создает, опираясь на опыт американцев, которые тоже в Лондоне разрешения не просили. И вообще, если белые начнут войну, так он поможет англичанам усмирить изменников и бунтовщиков.