Витек не стал его разочаровывать и согласился с такой постановкой проблемы. Тем более что у него все так болело, что ему было сейчас не до лопаты и уж тем более - не до бегов. Он прекрасно понимал, что всем было наплевать, сколько он там прокопает сегодня. Главное, что человек наказан. Да, он наказан.

- Я наказан, - сам себе внушал Резинкин, лениво ковыряя лопатой дерн и прикидывая, на какое время можно было бы при желании растянуть выполнение данной работы. Ведь в армии ничто не делается быстро. В армии главное - не выполнить работу, а выполнять ее, растягивая на как можно больший промежуток времени. Главное - быть при деле.

Он ковырялся около часа, затем садился, доставал сигаретку, курил. Потом брался снова за лопату - и так прошел еще час. Вышел снова чувак из первой роты. Поглядел, на месте ли он. Увидев сидящего на травке Резинкина, улыбнулся и пошел обратно на губу.

Когда Резинкин после второго перекура снова стал ковырять канаву, сзади раздалось девичье:

- Здравствуйте.

Он обернулся и увидел стоящую перед ним Женю. Она была еще лучше и еще красивее, чем тогда на дискотеке. У нее действительно были белые волосы, хоть и крашеные, а все равно белые, и такие же, как и у него, голубые глаза. Даже не голубые, а синие.

- Привет, - лопата сама выпала из его рук.

- А я вот тут тебе пирожков принесла, - сообщила Женя.

- Это здорово, - согласился Витек. - А как ты меня нашла?

- А вот так вот, шла в часть, увидела тебя, что ты тут копаешься.

Витек был просто без ума от счастья. Какая уж тут работа!

«Как хорошо, какой умный товарищ подполковник, - хвалил он Стойлохрякова, - что отправил меня на губу».

Сидя и лопая пирожки и расспрашивая Женечку о том, как ей удалось добраться до дома, Витек наслаждался жизнью. Кто бы мог подумать!

Через пятнадцать минут после Женечки к нему пришла еще и Вика, которая приехала специально для того, чтобы его увидеть, из своего Черноболотья, да еще не с пустыми руками, а с полуторалитровой бутылкой пива. Он посадил девчонок рядышком, а сам стал на их глазах с аппетитом поедать пирожки, запивая пивом.

Снова выглянул чувак из первой роты. На этот раз он не улыбался. Резина получил неимоверное наслаждение от того, что у этого придурка челюсть сыграла вниз, а на место не возвращалась. Он с полным, набитым ртом на его глазах поцеловал вначале беленькую в щечку, а потом черненькую в щечку, приобнял обеих и улыбался коммендачу.

Офигев от подобного зрелища, надсмотрщик молча развернулся и исчез. Резина весело рассмеялся ему вслед.

- А кто это был? - начали расспрашивать девчонки.

- Да придурок, - отмахнулся Резинкин, заваливаясь на травку рядом с девичьими ножками в чулочках и закуривая. - Спасибо, красивые, спасибо, хорошие, - балдел он, глядя то на девичьи ножки, то на синее-синее небо.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Дело молодое - морды раскрашивать.

А с подводной лодки деться некуда.

Нескладно? Зато правда.

Утром следующего дня после побоища комбат Стойлохряков тщательно выбрил лицо, попросил жену отгладить ему рубашечку, сам погладил брючки и явился на службу при полном параде. День был рядовой, обычный день, только по опыту комбат знал, что сегодня ему придется держать ответ перед Шпындрюком. И он не ошибся.

Не прошел еще батальонный развод после завтрака, а «Волга» Протопопа Архиповича уже въехала на территорию части и подкатила к штабу. Оставив майора Холодца разводить людей на занятия, подполковник поспешил повстречать своего собутыльника.

Маленький и пухленький Протопоп Архипович был мрачен и вяло поздоровался с комбатом, даже и не пытаясь своей маленькой пухленькой рученькой как следует отжать огромную лапищу.

Поднимаясь наверх, комбат снарядил дежурного по части за чаем. Батальонное хозяйство небольшое, личным адъютантом не обзаведешься - слишком уж расточительно. Поэтому и приходится дежурному по части лишний раз и чаек комбату приготовить.

В будний день-то подполковник сам себе нальет, но уж когда такое начальство лично жалует, надо все-таки немножко и пыльцы в глаза пустить. Пусть понимает, что он тоже - какая-никакая, а величина. Во всяком случае, в масштабах его Чернодырьевского поселка.

Шпындрюк не стал садиться на стул, а сел на тот самый диван, на котором вчера еще, мертвецки пьяный, валялся Мудрецкий. Уловив поведение Шпындрюка, подполковник не стал также садиться за стол и уж тем более на свое рабочее место (со своего места он разговаривал только с подчиненными) и, взяв стул, неформально оседлал его, словно жеребца.

Шпындрюк долго не тянул. После того как дежурный по части принес чай с лимоном, поставил поднос на стол и ушел, он начал распекать комбата.

- Что смотришь, Петр Валерьевич? Е-мое, дери тебя в три шкуры. Ты знаешь, че творится у меня в поселке? А знаешь, что происходит сейчас в Черноболотном?

Комбат взял с подноса стакан с чаем и начал размешивать ложечкой сахар и разглядывать подстаканник.

- Откуда же мне знать? Я гражданскими вопросами не занимаюсь.

- Не занимается он. Дай и мне чашку.

Шпындрюк отхлебнул:

- Хорош у тебя чай.

- Стараемся.

- Ты на всех фронтах стараешься. Что вчера твои головорезы устроили на дискотеке?

Комбат перестал мешать чаек.

- Ну, это… - начал он.

Но тут же его перебило начальствующее лицо:

- Ты послушай, ведь они избили сто человек. У меня сейчас в милиции все столы завалены заявлениями от родителей.

- Ну да, ты сам-то веришь в это? Что тридцать моих - ты видел химиков-то у меня - избили сто человек?

- У тебя один там есть такой здоровый, который у меня вон свинарник строил, он и двести замочит.

- И во все это ты веришь, да?

Шпындрюк рванул на себе дорогую рубаху.

- Ты представляешь, сколько будет вони, когда сюда нагрянут корреспонденты из области? Это же не закроешь, не замажешь. Сто человек - это толпа!

- Да ладно, - легко отмахнулся Стойлохряков, - сто человек - это одна рота. Причем там надо посмотреть, среди этой сотни, много ли таких, которые никак не дождутся, пока их заберут к нам сюда и не наденут на них зеленые джинсы и черные кроссовки?

Шпындрюку мысль понравилась.

- Вероятно, вероятно, - он поднял стакан, будто бы в нем был не чай, а водка, приветствуя подполковника. - Это умно.

- Глядишь потом, у кого-нибудь и приводы в милицию есть, - почесал гладко выбритый подбородок подполковник.

- Охо-хо, - тяжело вздохнул Шпындрюк и снова отхлебнул чаечку. - И то верно. Может, еще десяточек уберем из этой сотни.