И Берти крутанул подиум, что стоял в центре стола — оказалось, что он вращается. Ресторан в основном был оформлен в терракотовых тонах, круглые столы с высокими креслами вместо стульев были частично скрыты друг от друга ширмами и тюлевыми шторами. Поэтому остальные гости казались чуточку размытыми, а обстановка за их столом складывалась вполне домашняя. Алан выбрал большой стол, на шесть человек, но заняли они три кресла рядом, посадив Мелли посередине. Столики по соседству стремительно занимались, и появлялось ощущение, что все вокруг очень недовольны наличием здесь ширм и занавесок.

— А почему сюда? — спросила она, лишь бы не сидеть в тишине под любопытными взглядами остальных посетителей ресторана.

Играла негромкая музыка, иногда звучали голоса официантов, но да, было довольно тихо.

— В Алане заговорил голос предков, — хохотнул Берти.

Мелли нахмурилась. «Голос предков»? А уже через секунду поняла «шутку» Берти. Официально неизвестно, кто является родителями Алана — он их так и не нашел. Но то, что кто-то из его родителей был алазорцем — это было вполне заметно. Смуглый, с темными волосами, крупными чертами лица и массивным телосложением, он очень похож на типичного представителя этого народа. Что-то трационно-лоргенское тоже чувствовалось, о чем иногда упоминали в газетах.

— Я никогда не пробовала такие блюда… ну, кроме хлебных лепешек, — призналась Мелли. — Это вкусно?

— Сначала бери то же, что и я, — чуть наклонился к ней Берти, — и лучше спрашивай, если решишь попробовать что-то сама: здесь будет много о-о-очень острой пищи.

Мелли с долей испуга кивнула. Она знала лишь одно алазорское блюдо: хлебная лепешка с сыром и соусом, ее еще называли ширеба. Такие продавали в школьной столовой, и ей одной можно было наесться, как целым обедом. Мелли нравились те, что с сыром и томатным соусом. А Олли любил чесночные… Олли, если честно, вообще все любил.

Но за ужином ее отвлекли разговорами. Оба мужчины шутили, вспоминали прошлое. В какой-то момент разговор снова зашел об алазорцах. И Мелли, сама поражаясь своей смелости, спросила:

— А ты… так и не нашел своих родителей?

Алан усмехнулся и покачала головой:

— Не сказать что у меня было особо много возможностей. Меня оставили под дверью сиротского приюта чуть ли не сразу после рождения. И было это на границе с Алазорией, поэтому случай неудивительный. Половина моих генов принадлежит народу, который не привык отказывать себе в желаниях, даже если эти желания жестоки.

Мелли немного стыдливо опустила глаза. Лорген с Алазорией не то чтобы в состоянии войны, но и миром эти отношения не назовешь. Граница проходит по горной местности, там периодически вспыхивают локальные конфликты, потом перемирие — и снова драка за какой-нибудь рудник. В общем, заработать там можно много, но жить согласны далеко не все. А результатом мелким военных действий иногда становятся внебрачные дети. Среди магов такое редкость, — нужно какое-то время на настройку ауры партнеров — но вот простолюдинки часто становились матерями смуглых и темноволосых детей.

— И что, никак не найти хотя бы маму? — спросила Мелли.

— Ее никто не видел, — пожал плечами Алан. — За то время, как я был объявлен сильнейшим вешри, появлялось с полсотни женщин, что клялись о нашем родстве… простейшая проверка выявляла, что мы совершенно чужие люди. Поэтому моя настоящая мать либо мертва, либо так удачно вышла замуж, что ей не нужен богатый и талантливый сын.

— Еще она может быть очень религиозной, — добавил Берти.

Мелли согласно кивнула. Алан же просто пожал плечами:

— В общем, не узнав хотя бы мать, мне сложно определить отца. Не бегать же по всем пограничным территориям с требованием пройти проверку на родство?

Мелли задумчиво пожала плечами, отрезала себе кусочек запеченного гриба — очень вкусный — и потом все же спросила:

— А тебе… ну, не интересно?

И тут же смутилась. Глупый вопрос, он же уже практически на него ответил. Но Алан заговорил до того, как она успела извиниться.

— Интересно их увидеть? Уже нет. Если они внезапно обнаружатся, я, конечно, с удовольствием спрошу у них, какого демона они устроили… но это скорее так, уже без огонька. Я давно смирился с тем, что сирота, что своим родителям я не нужен. И я даже доволен этим положением. Если бы я не был шибко ушлым беспризорником, я бы не познакомился с Берти. И мы бы не были вместе. У меня нет родни, которая требует финансовой поддержки, должностей повыше и хорошего жениха для моей семиюродной кузины… В настоящий момент времени родители мне уже скорее помешают. Родители нужны детям, мне в моем возрасте лучше без них, поэтому я точно не буду искать свою мать специально.

Мелли кивнула и вернулась к еде. Она вот выросла с родителями, но не сказать что так уж сильно им благодарна. Кормили, поили… иногда перепадало немного похвальбы. Бабушка — мамина мама — всегда говорила, что они втроем, с Роззи и Олли, сироты при живых родителях. Мелли огорчали эти слова, а сейчас понимала, что бабуля была права. Откровенно говоря, раньше ей и в голову не могло прийти, что ее родители смогут ее продать. Выдать замуж по расчету — да. Но продать… это казалось слишком невероятным.

После ужина шли к карете через городской парк. Уже начало темнеть, зажигали фонари — они магические, но каждый нужно зажечь специальным ключом. Мелли даже засмотрелась на двух мужчин, которые неспешно шли от одного фонаря к другому и прикладывали к ним специальные плашки. Несмотря на то, что магические светильники в целом стоили не так уж дорого, освещение городского парка казалось чем-то невероятным. Сам светильник — небольшой шарик, который работает примерно в течение трех-четырех месяцев. Он не слишком дорогой — в их доме люстры с одним таким шариком были в каждой комнате. Но, на самом деле, как раз артефакты и стоили дороже всего: кроме верхнего света, простые не-маги редко могли позволить себе дополнительное освещение. Роззи как-то в школе наградили призом за отличную учебу — настольный светильник, чтобы можно было заниматься даже вечером. Мама отобрала его и отдала Лавру, хотя тот им даже не пользовался…

— Ты когда-нибудь ела в уличных кафе? — спросил Алан, заставляя ее отвлечься от грустных мыслей.

Мелли обернулась к нему. Уличное кафе — столики прямо на брусчатке, под ветками цветущих яблонь, и несколько ларьков с едой, которую издалека сложно разглядеть.

— Нет, не бывала, — ответила Мелли.

И ее потянули к кафе. Тут, в целом, повторилось уже знакомое Мелли поведение: при их приближении многие забегали, продавцы каждого отдельного ларька подобрались и нацепили самые радушные улыбки. Продавали здесь свежие лимонады, десерт из взбитых сливок в небольших вазочках, мороженое, кофе и булочки. Для каждого блюда отдельный ларек.

Мелли подвели к ларьку со взбитыми сливками, она наугад выбрала тот, что со свежей клубникой — даже зная, что ее тут выращивают в теплицах и уже подают к столу в Алом Замке, все равно столь ранние ягоды удивляли. Алан взял себе взбитые сливки с шоколадом и ягодным сиропом, а Берти — просто кофе.