– Нет, – коротко ответила Дина. Она уже овладела собой и сейчас спокойно, аккуратно вытирала слезы подвернувшимся под руку полотенцем. – Ты вольна делать что угодно, а я останусь здесь.

– Но здесь ты совсем одна! Кто сможет тебя защитить?!

– Придется, видимо, как-то самой, – жестко сказала Дина, и было ясно, что весь вечер она думала лишь об этом. – Понимаешь, сегодня Мардо просто застал меня врасплох, я еще сдуру не закрыла окно… Но, как правило, я редко бываю одна! По утрам я в госпитале, там полно работы, полно людей. Вечером – ресторан, потом приезжают гости… Поверь, здесь у меня найдутся защитники.

– Боже! Толпа пьяных офицеров! Что тебе за радость доставляют эти сборища, не понимаю, право! Как ты только не боишься находиться с ними в доме…

– Скажите, какие мы стали щепетильные! – вскинулась Дина. – А когда ты сама плясала в ресторане у Осетрова, тамошние офицеры были менее пьяными?!

– Там мы были не одни, а с хором, с цыганами! С твоими, наконец, братьями и отцом! А здесь… Ты же сама жаловалась, что Сокольский совершенно несносен! Это ведь тот брюнет с зелеными глазами, которого ты мне показывала на набережной? Очень интересный, конечно, но…

– Не знаю, что ты в нем нашла интересного! – отрезала Дина. – Я вообще не понимаю, когда он спит! Представляешь, весь вечер, до ночи, – в ресторане! Потом – вслед за мной и другими – сюда, и выставить невозможно никак! Утром приезжает ко мне в госпиталь, мешает работать! Вечером – опять в «Парадизе», и так каждый день! Из-за кокаина, что ли, ему не хочется спать? Не понимаю…

– Ну, вот видишь, видишь…

– Зато есть полковник Инзовский! Очень порядочный человек, и ухаживает за мной… м-м… официально, многих уже отогнал.

– Он намного старше тебя! И, Диночка… Ты ведь сама рассказывала, что у полковника большевики убили всю семью. Как же он может всерьез ухаживать сейчас за кем-то?.. Ей-богу, мне кажется, что ты…

– Кстати, – перебила Дина, и впервые за весь разговор по лицу ее скользнула настоящая, широкая и радостная, улыбка. – Знаешь, кого я сегодня встретила? Бардина Володю! Ну же, помнишь? Такой был смешной юнкер с Малой Грузинки, весь в веснушках, каждый день носил нам левкои, а потом оказалось, что они из сада купца Толоконникова!

– Бардина?! – всплеснула руками Мери. – Ну, конечно же помню! Так он здесь? Живой?!

– И даже не ранен! Приличная форма, кажется, при деньгах…

– Из тыла?

– Непохоже… хотя Сокольский уже ищет с ним ссоры по этому поводу. – Дина взяла подругу за плечи и настойчиво развернула к себе. – Мери, неужели ты даже с ним не захочешь поговорить? Сделай милость, выйди к гостям!

– В таком виде?! – Мери, смеясь, вытянула в пятно света грязные, исцарапанные ноги. – Бардин меня точно не узнает! А узнает – так испугается!

– Тебя сейчас мать родная, будь она жива, не узнала бы, – сердито заметила Дина. – Ну, давай достанем что-нибудь мое, втиснешься как-нибудь.

– Дина, Дина, а руки-то, а ногти? А волосы? А… Да, в конце концов, от меня ведь дымом пахнет и потом! И к тому же я страшно устала… Нет, ни за что! – Мери решительно растянулась на кровати, закинув руки за голову. – Ты, если хочешь, ступай и весели их дальше, а у меня уже нет сил. Я, между прочим, с рассвета на ногах, мы ходили по дальним хуторам гадать…

– Не было у бабы забот – купила себе баба порося! – снова рассвирепела Дина. – Сколько раз мне тебя просить?! Приспичило быть цыганкой – будь на здоровье, только здесь, со мной, в ресторане! Ты прекрасная плясунья, замечательная вторка, мы с тобой могли бы петь дуэты! Ты имела бы бешеный успех!

– Меня дед Илья не отпустит… – Язык у Мери уже заплетался, глаза закрывались сами собой. – Он говорит, что цыганской девочке нельзя… – Не закончив фразы, она заснула на полуслове.

– Тьфу, чтоб тебя! Девочка цыганская нашлась, на мою голову! – в сердцах выругалась Дина. Вздохнув, сдернула со спинки стула шаль, прикрыла ею Мери, дунула на свечу и, стараясь не скрипеть дверью, вышла из комнаты.

В зале уже стояла плотная дымовая завеса. Разговор за столом был таким громким, что скорее напоминал крик, раздавалась грубая брань, удары по столу то ли кулаком, то ли рукояткой револьвера. Кто-то пьяным голосом окликнул Дину, но она, притворившись, что не услышала, быстро прошла через всю комнату и скрылась на балконе.

На улице стояла темно-синяя, свежая, пахнущая морем и цветами южная ночь. Шум из зала почти не долетал сюда, и тихое стрекотание цикад, перебиваемое сонным вскрикиванием сплюшки, слышалось отчетливо. Криво усмехающаяся луна висела над садом, пестря его полосами палевого света. Огромные, низкие звезды искрились и перемигивались, как живые. Над заросшей клумбой, словно отражение звездного неба, вились большие разноцветные светлячки. Дина, кутаясь в шаль, бездумно следила за их пляской.

За ее спиной чуть слышно скрипнула дверь, и Дина с досадой вздохнула. Долго ждала, не оборачиваясь, но сзади больше не доносилось ни звука. Наконец Дина сама удивленно спросила:

– Да кто же там? Проходите, пожалуйста, сюда…

– Виноват, Дина, – послышался смущенный голос, и Бардин неловко шагнул на балкон. – Я сюда вломился, как лось… и сразу же понял, что вы устали и никого не желаете видеть. Хотел было отступить незаметно, но не удалось.

– Неужели вы не пьяны? – изумилась Дина. – Как же это вы, Володя?..

Бардин пожал плечами. Шагнув вперед, остановился рядом с Диной, опершись обеими руками о шаткие перила, и светлячки суматошной стайкой метнулись прочь.

– Я их вам спугнул?

– Ничего, они скоро вернутся. Они летят к свету.

– Вы устали сегодня, Дина. Отчего вы не ложитесь спать? Скоро утро.

– Потому и не ложусь. Через два часа идти в госпиталь. Если я лягу сейчас, то потом меня некому будет разбудить… Если бы вы знали, Володя, как я рада вас видеть!

– В самом деле? – Бардин, похоже, был растерян и не знал, что сказать. Но Дина повернулась к нему с улыбкой, и он тоже неловко улыбнулся в ответ.

– Ну… обо мне-то и говорить нечего. Встретиться с вами здесь… сейчас… Поневоле поверишь в чудо!

– Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса, – медленно, словно с трудом вспоминая, проговорила Дина. – Есть нескудеющая сила, есть и нетленная краса… Помните последний вечер, когда мы с вами виделись? В Москве, на именинах у Тани Щукиной? Мы еще играли в фанты…

– И вы отказались танцевать танго со Щукиным и заставили князя Дадешкелиани читать стихи, – подхватил с улыбкой Бардин. – Кажется, те самые, которые сейчас вспомнили.

– Именно так… – Дина криво усмехнулась. – А он их забыл, и дочитывать мне пришлось самой… потому что… потому что…

– Дина, вы плачете?

– Извините, Володя, ради бога… Я… в самом деле очень устала сегодня. Боже, как глупо, простите… – Дина резко повернулась, чтобы уйти, но рука Бардина остановила ее уже у двери.