chitay-knigi.com » Разная литература » За дверью поджидают призраки. Драма немецкой семьи в послевоенной Германии - Флориан Хубер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 83
Перейти на страницу:
был его учитель в четвертом классе начальной школы. Он вернулся с войны целым и невредимым. Учитель производил сильное впечатление на десятилетних мальчишек, когда рассказывал им о своих военных приключениях. На уроках физкультуры он учил их маршировать. Он объяснил им разницу между типами ручных гранат и рассказал, как правильно действовать, чтобы не оторвало руку и не изуродовало лицо. Побои он считал таким же методом воспитания детей, как муштру – методом обучения солдат. Он мог швырнуть в ребенка тяжелую связку ключей, бил палкой из орехового дерева или просто ладонью.

Бруно принимал эти удары без слез и не морщась. Не сломаться – в этом заключалось его сопротивление. К прочим образам мужчины он добавил и этот: человек, переживший войну и умевший воевать.

[(16) «Я воспринимал это так: человек таков, каким он себя делает».]

У него Бруно учился, как стать сильнее.

Однако были мужчины, которые производили на мальчика впечатление по иным причинам. Например, один из отцовских друзей, которого Бруно называл «дядей», тоже вернулся с войны невредимым. Армейский радист, он умел хорошо ориентироваться в боевых действиях на передовой. Он сделал карьеру в Мюнхене, где владел собственным крупным предприятием. Бургомистр Эберсберга, всегда одетый в костюм, с цепью из серебряных талеров на солидном животе, тоже был примером для Бруно. Этот господин владел сельскохозяйственным предприятием и как бургомистр был выше всех партий. Его считали справедливым, честным и порядочным. Своей спокойной мужественностью он служил для Бруно утешением в мире, населенном старыми нацистами, молодыми инвалидами войны и озлобленными крестьянами. Был еще священник в сутане; он обладал достоинством, которого другие были лишены. Однако мужчины, производившие впечатление на Бруно, были недосягаемы: бургомистр, священник, «дядя» в Мюнхене. Те же, с кем мальчик общался, были как его учитель – они либо закончили дни в сумасшедшем доме, либо стали садистами.

Отца все не было. Постепенно в душе Бруно зрела уверенность, что никто другой не сможет заменить его. Между тем матери Бруно было всего тридцать лет, когда с тремя детьми на руках ей пришлось в одиночку выживать в разрушенной стране. Остаток жизни она провела не так, как себе представляла. В годы Третьего рейха она была лишь «попутчицей». Выучившись на медицинскую сестру и выйдя замуж за отца Бруно, стала вполне благополучной женщиной. В конце войны она оказалась среди потерпевших крушение и выброшенных на берег в новом, чужом ей отечестве.

Мать Бруно никогда никого не винила во всем этом; ни разу не обвинила Адольфа Гитлера, как это делали многие. И хотя у нее не было ни свободного времени, ни широты взглядов, чтобы как-то осмыслить происходящее политически, она понимала: ее жизненные планы рухнули не только потому, что злая судьба сделала ее жертвой обстоятельств, к которым она не имела никакого отношения. Бруно никогда не слышал, чтобы она на кого-то жаловалась – будь то русские, американцы или евреи. Она не знала, что такое ксенофобия.

Как и у большинства жен убитых и пропавших без вести солдат, одиноких матерей, ее жизнь имела весьма косвенное отношение к чудесам нового общества. Мать Бруно работала круглыми сутками – сначала в пошивочной мастерской, потом в доме инвалидов, а позднее в школьной столовой. В начале пятидесятых она открыла на дому педикюрный салон. Отделенная фанерными перегородками тесная кабинка, в которой она проводила процедуры, находилась посередине одной из двух комнат их квартирки. Когда приходили клиенты, дети должны были вести себя тихо или идти на улицу.

[(17) Так моей матери пришлось в одиночку тащить на себе это бремя повседневности, отвратительное и жестокое бремя.] Бруно день за днем видел, какую цену платила она за все: зарабатывала деньги, растила детей как мать и отец в одном лице. Слишком много для одной женщины, и конца этому было не видно. Как в кошмарном сне стоял он однажды глубокой ночью у ее постели, когда, почувствовав сильные боли в животе, она была уверена, что умирает. Тогда Бруно и его братья ощутили свою ответственность за мать. Они должны были уберечь ее от всего плохого.

[(18) «Мы заботились о том, чтобы не причинять ей лишних волнений, были внимательны и предупредительны. По воскресеньям было бы немыслимо сказать: мне неохота вставать, прилично одеваться и идти с ней на прогулку. Был бы отец, он бы говорил мне: я хочу то-то и то-то, делай так. Тогда можно было бы бороться, возражать. Но это невозможно с несчастной женщиной, замученной жизнью, постоянно находившейся в нервном напряжении и на грани отчаяния, страдавшей болями в желудке. Как можно было сказать ей нет?»]

Трое братьев приспособились противостоять призраку маминой болезни, угрожавшей благополучию всех. Три мальчика стали ее молчаливыми ангелами-хранителями.

После смерти Ханса Лудина в декабре 1947 года положение его старшей дочери Эрики в семье изменилось. Она всегда была у отца любимицей. Теперь же, в четырнадцать лет, она его потеряла и должна была стать взрослой, сильной и рассудительной – скорее подругой, нежели дочерью для своей матери. Она стала словно вторым взрослым в семье Лудинов из семи человек. Несмотря на длительное пребывание Эрики в школе-интернате, дочь и мать нисколько не охладели друг к другу – напротив, они еще больше сблизились, постоянно обмениваясь письмами.

Это было необходимо обеим – матери с пятью малолетними детьми в усадьбе Шлёсслехоф близ Остраха и дочери, окруженной школьными подругами в школе Салем. В письмах они делились своими мелкими неприятностями и большими страхами. [(19) Мне очень тебя не хватает.] – писала мать своей дочери-подростку. Но очень важное для них обеих имя Ханса Лудина, покойного мужа и отца, никогда не всплывало в их переписке, продолжавшейся всю жизнь. Эту длинную тень они старательно обходили, делая вид, что ничего не произошло, словно по-прежнему продолжали его ждать. Обе не находили слов для выражения этой утраты.

Об этом даже не догадывались в клинике, где Эрика Лудин провела три месяца весной 1948 года в связи с непонятной и стремительной прибавкой в весе. Врачи тщательно и скрупулезно искали причину, подвергнув девочку множеству обследований (функция щитовидной железы, обмен веществ, почки). Они брали ее кровь на анализ, контролировали уровень инсулина и проводили различные медицинские манипуляции. Несколько недель Эрика провела на яблочной диете, прошла курс гормональных инъекций. Навещали ее редко. Время она проводила за вязанием чулок.

Никому из врачей даже в голову не пришло поинтересоваться событиями ее жизни за последние месяцы. Между тем не прошло и шести недель с того дня, как ее

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности