У нее даже сердце замерло, словно они улетали уже завтра. «Боже мой! – ахнула она про себя. – Мы уже строим совместные планы!».

В палату заглянула медсестра.

– Бершанский, готовимся к капельнице и укольчикам. Посетители могут подождать в коридоре.

– Ладно, не буду отвлекать тебя от процесса лечения. Мне уже пора ехать, – сказала Альбина. – К следующему своему приезду прочитаю в Интернете, что это за острова такие, и тогда я буду вовсю блистать эрудицией и поражать тебя своими географическими познаниями. И мы более подробно обсудим план нашей экспедиции.

– Договорились, – улыбнулся он. – С нетерпением жду.

Она поднялась с кровати, помахала ему ручкой и ретировалась в коридор, уступая место медперсоналу и капельнице.

Как жаль, что они все еще не дошли хотя бы до дружеских поцелуев в щечку! С другой стороны, она так нервничала от осознания близости его тела, что понесла какой-то дикий вздор о козе и двойняшках. Наверное, он подумал, что она невероятная дурочка!

«Ну и пусть! – решила она, спускаясь на лифте. – Ему же будет хуже. Ведь я невероятно умна и образованна!» И от этих мыслей она едва не засмеялась в битком набитом людьми лифте. Нет, этот мужчина как-то странно влияет на ее сознание!

В ресторане закончилось время бизнес-ланча, и столики пустели один за другим. Компашка друзей обосновалась у окна. Яшки еще не было.

– Всем привет, – сказала Альбина, усаживаясь на массивный дубовый стул.

– Привет, красотка! – откликнулись ребята.

– Мы тут салатики и закусочки заказали. Сидим и раздумываем: может, по коньячку? – сказал Генка.

– Особенно ты раздумываешь, – фыркнула Олеська, – прямо весь в сомнениях!

– А знаете, – сказала Альбина, – что-то настроение такое поганое, может, и правда – по коньячку?

– Ты же за рулем, – удивилась Ольга.

– И отчего это у тебя настроение поганое? Все же закончилось, тема нашей встречи – празднование победы, – возразила Олеська. – Как говорят мои родственники из Иерусалима, бэсэдер, что значит – все в порядке!

– Это ты у нас – жизнерадостная оптимистка с богатой родословной, и, если нас всех не взорвали, значит – все тип-топ. А у кого-то более тонкая душевная организация, – назидательно сказала Ольга, – кто-то страдает, думает об обманутом доверии, о том, что руку дающую едва не откусили…

– Слушай, мать, где ты вообще эту гниду нашла? – спросил Генка, имея в виду бандита Русика.

– Знаешь, как говорил Гераклит Эфесский: «Даже прекраснейшая из обезьян безобразна», – сказала Ольга.

– Нет, это ж надо – взять себе в помощники психованного вояку с белым билетом! – покачал головой Генчик. – У этих же, кто в «горячих точках» служил, с психикой не все в порядке. Им же человека убить – как комара прихлопнуть.

– Ой, Ген, не начинай, – отмахнулась Олеська. – Не надо, во-первых, всех под одну гребенку грести, а во-вторых, у него на лбу не было написано, что он – маньяк. Я, к примеру, думала, что он просто голубой. Как видишь, всем свойственно ошибаться.

– Да не в этом дело! – досадливо поморщилась Альбина. – Я все время думаю: как же глубоко нужно было погрузиться в свои собственные переживания, чтобы ничего не видеть, не замечать, как он на самом деле ко мне относился?!

За столом на минуту возникла пауза. Генка, воспользовавшись ею, сделал знак официантке.

– Погоди, я правильно тебя поняла, что ты винишь себя за все случившееся?! – поразилась Олеська. – Этот гад решил поправить свое благосостояние за счет твоей жизни, а тебе кажется – ты просто вовремя не заметила, что он к тебе предвзято относится?

– Я верю в то, что ничто в этой жизни не случайно, и, раз это произошло, значит, пришла мне пора повзрослеть и перестроить свое отношение к людям.

– Эй, а можно без этой вашей эзотерики и философии, у меня от таких рассуждений мозг опухает, – сказал Генка. – Давайте лучше коньяк пить. Девушка, принесите нам бутылочку «Арарата».

Официантка молча кивнула и испарилась.

– Альбина, – сказала Ольга, – ты в корне неправа! Заподозрить, что человек, для которого ты сделала столько добра, решит тебя убить, чтобы завладеть твоим имуществом, могла бы на твоем месте только ясновидящая. Ты же нормальный человек, тебе и в голову не пришло бы, что за планы роятся в его голове!

– Да, ужас! Как представлю, что он по пятам ходил за нами со своей винтовкой – меня в дрожь бросает! – сказала Олеська.

– Вот красота, – покачал головой Генка, – надо же так сюжет развернуть! Прикиньте: приехал навестить парализованного дядьку родной племяш – и стыбзил у него именную винтовку, гордость всей его жизни. А ведь дядька – спортсмен, чемпион, уважаемый человек, и тут – такая тварь в роду!

– Знаете, если уж парень задумал убить и ограбить Альбинку, воровство у родственника как-то теряет свою остроту, – заметила Олеська. – И потом, если бы этот дядя был более ответственным человеком и хранил оружие в сейфе, возможно, у его племянника оказалось бы поменьше орудий убийства в распоряжении!

– Альбинка, ты мне скажи: сколько же твоя аппаратура стоит, чтобы ради нее на убийство идти? – спросил Генка, разливая коньяк, который принесла им официантка. – Кстати, чаевых не оставляем, видите, я вас сам обслуживаю.

– Аппаратура у меня дорогая, компы недешевые. Да и клиентская база обширная. Ему было бы чем поживиться в случае моей смерти, – сказала Альбина.

– Так давайте же выпьем за то, что ему ничего из этого не обломилось! – сказал Генчик.

Но в этот момент возле их столика появился Яшка.

– Отличные друзья – даже не подождали меня!

– А мы ждем, горячее еще не заказывали, – возразил Генка. – А это так, разминка. Но так уж и быть, присоединяйся скорее.

– Только руки помою, – сказал Яшка.

– Что это он такой хмурый? – спросила Олеська. – Опять жена прорезалась?

– Да нет, там вроде бы переговоры завершились полным согласием сторон, – сказала Альбина. – Он страдает оттого, что меня не защитил.

– Так я тоже не защитил, – сказал Генчик, – потому что кое-кто меня даже в известность о происходящем не поставил. Вы же у нас страшно самостоятельные! Вот взлетели бы на воздух, к чертям собачьим, тогда бы знали, как умалчивать, утаивать важную информацию от своих мужчин!

– Так, замнем для ясности, – сказала Олеська. – Как говорится, проехали.

– Да чего там «проехали»! Я теперь тебя и на два шага от себя не отпущу. Сделаю тебе бэбика, а лучше двух. Будешь сидеть дома и борщи варить.

– Слушай, домостроевец, тебе трибуну не принести? – спросила Олеська. – Ведь еще и пить не начал, а уже выступаешь!

Тут за столик вернулся Яшка. И Генка принялся ему жаловаться на то, что женщины нынче пошли чересчур уж эмансипированные, и им, мужикам, крайне сложно оставаться рыцарями в таких условиях.