Следующая страница – копия его рабочей карточки, на которой Саффолк выглядит еще менее представительным. Он работает в компании под названием «Имэджинг солюшнс» – ксерокопирование, распечатка файлов и тому подобное. На прочих листах в папке приведен список телефонных номеров, на которые он регулярно звонит и пишет сообщения; рядом с большинством из них проставлены имена и адреса. Некоторые остаются безымянными – значит, это подменные телефоны. Ривард приложил к этому список сетевых никнеймов, которыми пользуется Саффолк, а также конкретных сайтов, где эти никнеймы засветились. Большинство из них совершенно безобидны.

Но некоторые… волосы у меня на затылке слегка приподнимаются. Саффолк посещает чат-странички, где беседуют в основном дети и подростки. В его возрасте и при отсутствии детей это явный красный флажок.

В самом конце стопки лежит написанная от руки записка, в которой сказано:

В этом конверте находится запечатанное письмо, доверяемое вам мною для передачи мистеру Саффолку. В письме содержатся подробности платежа, который я произведу в его пользу, если он согласится отправиться с вами. Если не согласится, полагаю, вы проявите благоразумие.

Как было условлено, я предложил купить ту видеозапись с полным удалением ее из «темной сети». Однако возникли значительные сложности. Похоже, это видео уже было передано другому покупателю, которого я не могу ни проследить, ни контролировать.

Возможно, уже не существует способа помешать этой записи выплыть на свет.

Это мне не нравится. Некий инстинкт подсказывает мне, что Ривард играет с нами, но я понятия не имею, как или зачем. Богачи не рассматривают обычных людей в качестве разумных существ; мы просто фигуры, которые они переставляют, рычаги, за которые они тянут, чтобы получить то, чего хотят.

Под запиской обнаруживается запечатанный конверт дорогого вида, с начертанным на нем именем Саффолка. Я всерьез размышляю, не вскрыть ли его, но решаю не делать этого. Пока что.

Нам нужен запасной план. Поэтому я пишу Майку Люстигу:

Не хочу просить тебя о новой услуге, но есть ли шанс, что ты обеспечишь мне поддержку?

Майк отвечает:

Отлично, но на твой долг нарастают крупные проценты, приятель. Я ненавижу долбаный Уичито.

Какого черта… Я смотрю на его эсэмэску, потом отправляю только:

???

Ты действительно думал, что я не знаю, где вы, Сэм? Да ну! Я все время присматривал за вами. Как тебе самолетик Риварда? Удобный? Надеюсь, да. А мне пришлось купить место посреди ряда в чертовом экономклассе. Вылет через полчаса.

Я не знаю, злиться ли на то, что он следил за нами, или испытывать облегчение от того, что он не бросил нас одних. Сейчас, пожалуй, преобладает второе чувство.

Где мы встретимся с тобой?

Никаких встреч, – отвечает Люстиг. И после этого я не получаю вообще никакого отклика.

Мы летим уже десять минут, самолет движется гладко, словно скользящий по льду конькобежец, небо за овальными иллюминаторами сияет первозданной синевой, все тучи остались внизу, под нами.

Я не сообщаю Гвен о том, что говорилось в записке Риварда, или о том, что написал мне Майк Люстиг. Пусть наслаждается временным миром, роскошным обедом со стейком, вкусным десертом… потому что я знаю, что после приземления этот хрупкий мир закончится.

И война, возможно, не прекратится никогда.

Выпрашивая Интернет, я действительно хотела просто проверить соцсети, посмотреть, как у всех дела. Я не собиралась ничего постить, просто поглядеть. Потому что мне было скучно.

А потом увидела фотку Далии, и все, что я чувствовала, вдруг разом шарахнуло меня изнутри. Я скучаю по ней так, что мне больно. Я хочу позвонить ей. Я хочу услышать ее голос и рассказать ей о том, что случилось, и я хочу… в тот момент я хотела много чего, самых диких вещей, которые проносились у меня в голове, пока я смотрела на ее фото и ощущала внутри неловкое тепло. Я чувствовала все это и до того, как в нашем прежнем доме все пошло наперекосяк, и тогда еще пыталась понять, что это значит и что с этим делать. Теперь я, кажется, знаю. Но не могу ничего сделать.

Я так близко. Но при этом ужасно далеко.

Насмешка Коннора оказалась последней соломинкой, и когда я толкнула его так сильно, именно этого я и хотела. Убежав в свою комнату, я плачу вот уже пятнадцать минут. Мне до сих пор горько и одиноко, но я так устала, что мне уже все равно. Сворачиваюсь, обнимаю свою мокрую от слез подушку и смотрю куда-то вдаль. За окном стоит холодный ранний вечер, и в комнате тоже холодно. Я включаю обогреватель, надеваю мохнатые носки и залезаю под покрывало на кровати. Низ живота у меня ноет. Проверяю календарь, но до моих критических дней еще неделя. На этот раз мне хватит моего запаса тампонов, но потом придется просить Кецию привезти мне еще. Я не могу попросить об этом Хавьера, ни за что. Вот еще одна из пятнадцати миллионов вещей, с которыми не приходится иметь дело моему братцу.

Через час я встаю, иду через комнату, шаркая ногами, и поднимаю лист бумаги, подсунутый под дверь. Знаю, что это от Коннора, и слова, написанные его острым почерком, заставляют меня слегка улыбнуться.

При виде фотографии Далии мне снова хочется заплакать, но я просто ставлю ее на свой ночной столик, прислонив к чему-то, чтобы можно было смотреть на нее с кровати. Может быть, я смогу найти для нее рамочку.

Зов рисовых хрустяшек с арахисовым маслом и шоколадом наконец заставляет меня отпереть дверь и выползти на кухню. Хавьер, работающий за компьютером, смотрит на меня. Я вижу – он размышляет о том, что мне сказать, но я не хочу ни с кем говорить. Быстро беру хрустяшки и направляюсь обратно в свою комнату. Но недостаточно быстро.

– Эй, – говорит Хавьер. – Твой брат спросил, нельзя ли вам чем-нибудь заняться. Что ты думаешь о том, чтобы поучиться стрелять в тире?

Я почти забываю о том, что мне плохо.

– Серьезно?

– Да.

– Мама нам никогда не разрешала.

– Сначала я выясню этот вопрос с ней. Но если она согласится, тебя это интересует?

– Еще бы! – От этой мысли у меня возникает чувство, что я в десять тысяч раз лучше смогу контролировать ситуацию. – Когда?

– Когда я получу ее согласие. Притормози немного, снайперша, тебе еще долго не придется стрелять из чего бы то ни было, даже если твоя мама скажет «да». Вот что: мы будем ходить в тир после его закрытия, и вы выберете себе по стволу – из тех трех, которые я предоставлю. Потом будете учиться разбирать его, чистить и собирать снова.

– Погоди, и это всё? Я уже знаю, как это делать. Я сто раз смотрела, как мама чистит свои пистолеты. – Он ничего не отвечает. Я отщипываю кусочек хрустяшки. – Да ну, в самом деле, что ли?