Риган вновь скорчился от боли. Нет, надо что-то делать, надо принимать решение… Ах, если бы Сирена была более заурядной женщиной, более предсказуемой в своих поступках, тогда… тогда он чувствовал бы себя спокойнее! Ведь, в конце концов, она всего лишь женщина!..

Внезапно в паху закололо столь сильно, что Риган зарылся лицом в подушку, чувствуя, как на глазах у него выступают слезы.

— Сука! Мерзкая сука! — стонал он, колотя кулаками по покрывалу.

Лишь спустя час, в течение которого он выпил полбутылки рома, боль немного утихла, и ван дер Рис уснул. Однако и во сне его преследовала Сирена, размахивающая абордажной саблей…

Пробудился он с чувством мрачной решимости что-нибудь наконец предпринять, чтобы вырваться из этого порочного круга. Она ведь говорила, что любит Ригана, что ее жизнь без него пуста и бессмысленна? Прекрасно! Теперь он поставит ее на место, причем раз и навсегда.

— С меня довольно! — сказал себе ван дер Рис. — Тем более, что в эту игру можно играть и вдвоем.

Обхватив руками колени, Калеб сидел на вычищенной до блеска палубе «Раны» и следил взглядом за бойкой возней рабочих, нанятых лордом Фаррингтоном и теперь выполнявших распоряжения этого на удивление подвижного и всегда аккуратно одетого старика. Юноша внимательно присматривался к тому, как втаскивались на борт обитые зеленым сукном столы, праздничные флаги, гирлянды и вообще все необходимое для переоборудования обычного корабля в плавучий игорный дом. В ясных глазах Калеба появилась тревога, едва он попытался представить себе выражение лица Сирены, когда она увидит, во что превращается ее судно. А в том, что рано или поздно мачеха это увидит, юноша не сомневался: не далее как сегодня утром лорд Фаррингтон сказал ему, что листки с объявлением об открытии их дома уже отпечатаны и весьма активно распространяются среди лондонской знати.

Долгие споры с Обри Фаррингтоном, утихшие совсем недавно, оставили в душе молодого человека неприятный осадок, но он все же был рад одержанной победе. Суть размолвки заключалась в следующем. Лорд Фаррингтон предложил вскрыть корпус судна и в этом месте устроить вход в виде некоего сообщающегося с пристанью портика, чем, безусловно, обрекал «Рану» на то, что она встанет на вечном приколе в гавани и со временем превратится в пошлый, дешевый «поплавок». Калеб сразу же отклонил это предложение, заявив, что отказывается от таких изменений, из-за которых корабль может стать непригодным для выходов в море. Старик в конце концов был вынужден уступить.

Плеск волн, мягкими шлепками ударявшихся в обшивку судна, оказывал на Калеба поистине гипнотическое воздействие. Парень пробежал глазами по верхушкам мачт, потом, облокотясь на планшир, посмотрел в воду и понял, что более всего он хотел бы сейчас выйти на своем корабле в открытое море. Он знал, что эта новая жизнь не для него, но со вчерашнего дня, когда Обри Фаррингтон объявил, что все необходимое для оснащения их дома вот-вот должно прибыть, у Калеба не возникала мысль о том, чтобы бросить начатое дело.

Да, еще вчера Калеб не верил, что согласится на предложение лорда. Сегодня, однако, все это стало реальностью.

Чайка с пронзительным криком ринулась вниз и, едва не черкнув крылом по воде, снова взмыла в небо. Калебу хотелось с кем-нибудь поговорить по душам. Что касается Фаррингтона, то старик рассуждал в основном об их совместном деле и о той прибыли, которую оно может принести. Если же Обри надоедало толковать о подобных предметах, он неизменно сворачивал на женщин. Других тем для беседы попросту не существовало. Неудивительно поэтому, что Калеб мечтал увидеть на борту своего корабля Виллема и Яна. Эти два морских волка могли бы вспомнить уйму правдивейших историй и отчаянных небывальщин, как делали когда-то на Яве. Господи, до чего же давно все это было, словно бы в какой-то другой жизни!

Однако едва в памяти забрезжили мучительно-сладкие воспоминания о Ригане и Сирене, Калеб постарался самым решительным образом выкинуть их из головы.

— Калеб, — сказал лорд Фаррингтон, кончиком трости дотрагиваясь до плеча юноши, — люди поговаривают, что в здешних водах орудуют пираты. Думаю, нам следует принять некоторые меры предосторожности, чтобы и свои денежки сберечь, и, конечно, обеспечить безопасность наших клиентов.

— Что ты сказал? — переспросил Калеб, не веря услышанному.

— Я говорю, что здесь, у южного побережья, орудуют пираты. Эту новость сообщили моряки с одного из кораблей ван дер Риса, на который было совершено нападение. Их судно было повреждено, груз отняли. Лишь по счастливой случайности они добрались на днях до порта. Так что нам необходимо принять меры, чтобы защитить себя и свое дело. Может быть, просто какое-то время переждать и не выходить в море, а?

Калеб уже не слушал. Корабль ван дер Риса! Неужели это дело рук Сирены? Нет, она бы не стала, хотя… Кто знает!

* * *

На верхней площадке широкой лестницы в доме Синклеров на Пэлл-Мэлл баронесса Хелен нервно расхаживала перед мужем, сэром Чарльзом, всем своим видом выражая крайнее возмущение.

— Можешь не извиняться, ты все равно допустил серьезную ошибку, пригласив на вечер старика Лэнгдома!

— Но, дорогая, — взмолился сэр Чарльз, — что я по-твоему должен был делать? Когда Стефан зашел ко мне, он уже знал, что все приглашения на твой маленький вечер давно разосланы и что он сам приглашения не получил. Он очень естественно предположил, что это наверняка случилось по вине его бестолковой домоправительницы. Я прекрасно понимал, к чему он клонит и, разумеется, не мог прикидываться дурачком.

— О, неужели? — воскликнула баронесса, смерив супруга ледяным взглядом. — Боже мой, Чарльз, когда ты наконец поймешь, что твой Стефан — хам и невежа. Ему не стыдно набиваться на приглашение, а ты, видите ли, стесняешься ему отказать или хотя бы притвориться, будто вообще не понимаешь, о чем речь. До каких пор все это будет продолжаться?

— Но сэр Лэнгдом, похоже, увлечен нашей прекрасной Сиреной, — невинно пролепетал барон, все еще надеясь оправдаться в том, что без ведома супруги пригласил на званый вечер неугодного гостя. — Да и Сирена, кажется, им заинтересовалась. Возможно, они составят друг другу хорошую партию…

— Только через мой труп! — ответила леди Хелен и, подобрав платье, стала спускаться по лестнице.

Не успела баронесса присесть на диванчик и слегка разгладить на нем покрывало из рубиново-красной парчи, как служанка объявила о прибытии Сирены Кордес и Стефана Лэнгдома. Леди Хелен встала и проводила обоих в гостиную, где семейство Синклеров коротало обычно вечера перед ярко пылающим камином.

Как всегда, баронесса не могла не восхититься красотой Сирены, на которой было сегодня роскошное шелковое платье с золотистым отливом, придававшее особое очарование ее хрупкой фигурке и оттенявшее прелесть густых темных волос. «И почему Тайлер в нее не влюбился? — с горечью подумала леди Синклер. — Что за странный у сына вкус? Неужели он совсем не разбирается в женщинах?» Впрочем, баронесса прекрасно понимала, что ее Тайлер вряд ли подходит этой огненно-страстной испанке.