– На крышу! На крышу!

– Они лезут на крышу!

Ледяные Шарлотты шептались в коридоре позади нас, и мне захотелось разбить их фарфоровые головки, все до единой.

– Давай, Лилиаз, – сказал Камерон, проталкивая сестру в люк. Он был таким узким, что в него можно было пролезть только по одному.

Как только Лилиаз выбралась, Камерон подтолкнул к люку меня. Я вылезла на крышу и встала рядом с Лилиаз. Мы оказались на плоском участке черепицы у пустой колокольни. Далекий шум волн вторил биению моего сердца.

Камерон вылез из люка и с трудом поднялся на ноги. В слабом сумеречном свете я увидела то, что почувствовала внизу: бок его футболки пропитался кровью, темным ручьем струившейся по джинсам.

– О боже, ты ранен! – ахнула я.

Лилиаз всхлипывала рядом, обхватив меня за ногу.

– Я в порядке, – прошептал Камерон. – Просто помоги мне закрыть люк, пока Пайпер не догадалась, что мы здесь.

Я бросилась к нему. Мы схватились за крышку, пытаясь ее опустить, но в обратную сторону она шла еще хуже, и мгновение спустя я услышала, как под ногами Пайпер заскрипели ступени.

– Я прикончу тебя, Софи! Зря ты трогала эти куклы! Ты не сможешь вечно прятаться за спиной моего брата!

Взглянув в люк, я увидела, как Пайпер поднимается по лестнице. Она вздернула голову, чтобы посмотреть на нас, – в этом движении было что-то змеиное. Казалось, Пайпер перестала быть человеком. Она все еще держала нож, и я видела: лезвие запачкано кровью.

Мы изо всех сил пытались закрыть люк – Камерон даже застонал от напряжения – но времени не осталось. В следующую секунду в проеме показалась голова Пайпер.

Я выпустила крышку, подбежала к люку и пнула Пайпер в лицо прежде, чем она вылезла на крышу. Услышав крик и глухие удары, сопровождавшие ее падение с лестницы, я почувствовала дикую радость. Эта злобная, двуличная змея получила по заслугам.

В следующую секунду Камерон закрыл люк. Он поднялся, тяжело и прерывисто дыша. Левую руку он прижимал к дыре на футболке, но кровь струилась между пальцами и темными каплями падала на черепицу.

– Мы не сможем закрыть дверь с этой стороны, – сказал он. – Нам… нам надо…

Камерон шагнул вперед, но его ноги подогнулись, и он упал на колени.

Мы с Лилиаз бросились к нему и посадили спиной к стене. Когда я посмотрела на его рану, у меня закружилась голова – это была не царапина, а очень глубокий порез. Камерона трясло, его волосы намокли от пота. Я понимала, что он серьезно ранен, и он тоже это знал. Взглядом Камерон будто просил меня не пугать Лилиаз.

– Держи! – Я скинула с себя куртку. – Прижми ее к ране. Все… все не так плохо.

Мой голос дрогнул – слишком наглой была эта ложь – но Лилиаз, казалось, ничего не заметила. Она съежилась рядом с братом, держа его за руку. Камерон снова встретился со мной взглядом, и я поняла, что он благодарен.

– Надо завалить люк, – проговорил он. – Чтобы она до нас не добралась.

– Сидите здесь. Я справлюсь.

Я обшарила всю крышу, но так и не смогла найти ничего тяжелого.

– Ну, Пайпер вряд ли сможет открыть его в одиночку.

Мы все посмотрели на неподвижную крышку. Кузина пока и не пыталась ее открыть. Возможно, не желала получить по лицу еще раз.

– Даже если она это сделает, сначала ей придется высунуть голову, и я отправлю ее вниз, как сделао раньше. Здесь она нас не достанет. Нужно позвонить в полицию и немного подождать.

– У тебя есть мобильник? – спросил Камерон.

С упавшим сердцем я вспомнила, как он полетел со скалы и разбился о камни.

– Нет. Я потеряла его на утесе. А у тебя?

Камерон закрыл глаза и откинулся на стену. Мне было жутко от того, каким бледным он стал.

– Он разрядился в участке.

– Папа вернется утром, – сказала Лилиаз. – Мы можем переночевать здесь и дождаться его.

Камерон открыл глаза и посмотрел на меня. Мы оба знали – он не переживет ночь на крыше. Ему нужно было в больницу – чем быстрее, тем лучше. Оказаться бы там прямо сейчас…

– Нужно вернуться, – заявила я. – И выбраться из дома.

– Нет, – ответил Камерон, – это слишком опасно. Мы никуда не пойдем. У нее нож!

Я покачала головой. Мы с Лилиаз могли подождать до утра, Камерон – нет.

– Оставайтесь здесь. Я спущусь и вызову скорую с домашнего телефона. – Я отвернулась, чтобы уйти прежде, чем Камерон начнет со мной спорить, но он все же сумел подняться на ноги и даже встал между мной и люком.

– Я не дам тебе спуститься туда, – проговорил он, схватив меня за запястье.

– Ты не сможешь остановить меня, – отозвалась я. И, понизив голос так, чтобы не слышала Лилиаз, добавила: – Камерон, ты умрешь, если останешься здесь.

Он сильнее сжал мое запястье:

– Разве ты не понимаешь? Это моя вина. Я знал: с Пайпер что-то не так. Знал, что она могла быть причастна к смерти Ребекки. И ничего не сделал!

– А что ты мог сделать?

– Не знаю… да что-нибудь. Если ты спустишься, то умрешь. А так хотя бы вы с Лилиаз выживете.

– Я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как ты приносишь себя в жертву, если ты об этом. – Я сбросила его руку. – Ни за что. Забудь об этом. Я не хочу делать тебе больно, Камерон, но я позову на помощь, и ты меня не остановишь.

– Что это за запах? – послышался вдруг голос Лилиаз.

– Какой запах? – спросил Камерон.

Но я тоже почувствовала его, и мы с Лилиаз одновременно ответили:

– Дым.

И тут я увидела, как он поднимался из окон – огромным черным облаком.

– О боже, – прошептал Камерон. – Она подожгла дом.

Пару секунд мы просто в ужасе смотрели друг на друга, не зная, что предпринять. Вариантов было мало: спрыгнуть с крыши, в надежде чудом не разбиться, или ждать здесь и погибнуть в огненном аду.

– Теперь вам не спастись, – долетел до нас голос Пайпер. В нем звучала такая радость, что я ее возненавидела. – Огонь идет к тебе, Камерон, и на сей раз ты не убежишь.

Выглянув из-за низкой кирпичной стены, ограждавшей крышу, я увидела стоявшую в саду кузину. У ее ног в клетке сидел Темный Том. Она улыбалась и в отсветах плясавшего в окнах пламени казалась прекрасным, безумным демоном.

Я вновь посмотрела на стоявшего у люка Камерона. Он зажимал рукой рану, его плечи поникли, глаза были закрыты. Он выглядел как проигравший. Как тот, кто долго боролся и наконец сдался. Меня охватила внезапная ярость – такой я еще никогда не испытывала.