– Ваш телохранитель последние полчаса читает одну и ту же страницу.

Смит в ответ спросил, не является ли здоровяк в темных очках, который только что уселся на скамейку на другой стороне улицы, ее телохранителем. Она промолчала.

– Так кто вы? – поинтересовался Смит. – Вы не Торговец.

– Представитель. Так же, как и вы.

– Нет, – сказал он. – Я здесь представляю себя.

– Мистер Льюис? – спросила она, и Смит кивнул. – Вы, должно быть, знаете Майлза Уоринга, старшего куратора Чикагского музея искусства модерна?

– Нет, – заметил он. – В Чикаго нет такого музея. Если только вы не имеете в виду «Музей современного искусства», но я там никого не знаю с таким именем.

– Мне нужно посмотреть ваш ассортимент. – Она протянула руку.

Смит достал одноразовый сотовый и передал ей, назвав шифр. Женщина просмотрела фотографии картин и скульптур и других ценных предметов.

– Как можно проверить, что эти вещи действительно находятся в вашем распоряжении? – спросила она.

– Никак, – ответил Смит. – Но у меня есть с собой пара образцов, Матисс и Моне. Не прямо сейчас, конечно. Но могу показать.

– Хорошо, – сказала она. – А это я пока оставлю у себя.

– Не согласен. – Смит протянул руку за телефоном.

Ее рука скользнула к затылку, затем по дуге вверх-вниз – и в деревянный стол рядом с пальцами Смита воткнулась, дрожа, стальная шляпная булавка.

– В следующий раз скажите «пожалуйста», – потребовала она, хотя и позволила ему забрать сотовый. Официант подошел, чтобы принять у нее заказ, но она отмахнулась от него и подождала, пока он уйдет.

– Принесите какой-нибудь из ваших образцов, и мы произведем первую сделку.

– Какой именно? – спросил Смит, глядя, как она подносит сигарету к ярко накрашенным губам.

– Выберите сами, мистер Льюис.

– Очередная проверка?

– Если угодно. – Затушив окурок, она завернула его в салфетку, сунула в карман и встала из-за стола. – А что касается другой продажи, основной, нам нужно знать имя вашего клиента, вашего покупателя. Мой работодатель любит отслеживать товар, который через нас проходит.

Такого поворота Смит не предвидел и не был готов к ответу.

– Я подумаю, – бросил он.

– Боюсь, это необходимо, по-другому мы не работаем. – Она наклонилась к нему через стол и прошептала на ухо: «От нас не может быть секретов, мистер Льюис». Дыхание ее было таким горячим, что он даже вздрогнул.

– Назову при следующей встрече.

Смит проводил ее взглядом: облегающие джинсы, эффектный платочек. Ничего так, в целом. Она остановилась рядом с Конером, выхватила у него из рук газету, бросила ее на землю, завернула за угол и исчезла.

Смит поднес цепочку к губам и спросил: «Вы все слышали?»

Через несколько минут он уже сидел на заднем сиденье автомобиля рядом с Ван Страатен; за рулем сидел Конер.

– Хорошая работа. Ответ про Чикагский музей – особенно. – Она протянула Смиту бутылку воды; во рту у него пересохло, и он сделал большой глоток, хотя не прочь был сейчас выпить что-нибудь покрепче.

– Куда едем?

– Вы с Конером сейчас в участок. – Ван Страатен ответила не сразу и немного задумчиво. С распущенными волосами она сегодня и выглядела по-другому. – Будем ждать новостей насчет сделки.

– Это будет очередная проверка?

– Нужно провести серию сделок, чтобы завоевать доверие. Тогда мы получим свою добычу.

Кивнув, Смит вдруг почувствовал, как у него заколотилось сердце и задрожали руки. Запоздалый выброс адреналина, когда непосредственная опасность миновала. Бывает. Он сосредоточил внимание на дыхании; хорошо бы снять этот маскарадный костюм и пробежаться или помахать гантелькой.

– Вы слышали, что она сказала насчет покупателя?

– Они хотят узнать, есть ли у Льюиса связи с высокопоставленными клиентами. Над этим нужно срочно поработать.

Машина остановилась на светофоре. Смит открыл окно и сделал несколько глубоких вдохов.

– А, кстати, я виделся с Перроне и посоветовал ему отвалить.

– И как?

– Может быть, он послушается. Хотя не знаю… И еще кое-что. Перроне думает, что отец Верде может что-то знать о картине Ван Гога.

– Что? Откуда он знает? Это Верде ему сказала?

– Перроне не уточнял.

Ван Страатен помолчала, очевидно, размышляя. Она медленно сняла крышку с маленькой баночки прозрачного блеска и мизинцем нанесла немного на губы. Какая-то она сегодня женственная, и как это на нее непохоже, подумал Смит.

– Но ведь Ричард Бейн, кажется, в тюрьме?

– Похоже, что нет. Перроне не знает, где он.

Они помолчали. Минут через пять Конер остановил машину перед вокзалом.

– Клиент, покупатель, – произнесла Ван Страатен как бы про себя.

– Это ты о ком? – спросил Смит.

– О Бейне. Ричард Бейн! Это же идеальный клиент. Профессиональный преступник в сфере искусства, которого Торговец наверняка знает. – Она еще несколько раз пошлепала пальцем по губам, нанося последние штрихи. – Так ты говоришь, Перроне не знает, где Бейн?

– Нет.

– Пусть дочь узнает. – Она вышла из машины и пересела за руль. – Поговори с Перроне и Верде, и как можно скорее выйдите на ее отца, – сказала она, захлопнула дверцу машины и уехала.

62

Это было похоже на сцену из спектакля: от ярчайших всполохов света до самых мрачных теней, группа солдат, руки тянутся к оружию, все напряжены, словно ждут, когда их призовут к действию… Кто-то похлопал меня по плечу, я вздрогнул, обернулся и увидел Каролин и группу туристов, которым я загораживал знаменитую картину, – им тоже хотелось посмотреть.

– Извините, заблудился в мире Рембрандта.

– «Ночной дозор» это умеет, – покивала Каролин.

– Ваш знакомый… ваш друг здесь?

– Пока нет, – ответила Каролин. – И не могу сказать, что он мой друг.

– Кто он такой? – спросил я.

– Арт-дилер или скупщик краденого. – Каролин пожала плечами. – В любом случае, он имеет дело с черным рынком. Я точно не знаю. У нас с ним просто была сделка… Он помог мне найти мою картину. – Она оглядела толпу. – Он назначил встречу здесь, в Государственном музее, перед этой картиной, но я его пока не вижу.

Мы стояли в длинном коридоре в мавританском стиле с куполообразным потолком и полосатыми колоннами по бокам альковов, заполненных величайшими произведениями голландских живописцев Йоханнеса Вермеера и Франса Халса.

– Ему нужно будет платить? – Эта мысль только сейчас пришла мне в голову.

Каролин точно не знала. По ее словам, она просто рассказала своему знакомому о нашей картине, и он сказал, что придет.

– Еще рановато, – заметила она, посмотрев на часы.

Я еще раз оглянулся на грандиозную картину Рембрандта: группа солдат гражданской гвардии, готовых защитить город Амстердам, занимала примерно тринадцать футов в ширину.

– Он порядочный человек? – спросил я. – Могу я ему доверять?

– А какой у