Но даже человек с куда более чувствительными вкусовыми сосочками вряд ли назвал бы «сложенку» этаким кулинарным Франкенштейном, как были убеждены все вокруг. Конечно, она уже совсем остыла, и прожевать ее было не так легко, и в начинку добавили слишком много сахара, но мух – ни живых, ни дохлых – я так и не видела и вопреки предсказаниям девочек не ощутила рвотных позывов. Но девочкам я всего этого не сказала: в конце концов, мне ведь хотелось выглядеть героиней.

Когда я доела последний кусочек, Мэри сдавленно взвизгнула: «Она это сделала! Она съела «сложенку»!»

Девочек, восхищенных моей храбростью, поразило, что я не умерла долгой и мучительной смертью, и они целый день ни о чем другом и не говорили.

За несколько минут до конца занятий мисс Тегелер собрала класс, чтобы все попрощались со мной. Я воспользовалась возможностью и попросила детей оценить принесенную мной пользу по десятибалльной шкале. Сначала все закричали: «Десять!» – явно желая получить одобрение мисс Тегелер. Но когда я возразила, что не заслуживаю такой оценки, рейтинг начал падать.

Мэри снизила свою оценку с десяти до восьми с половиной. «Не обижайтесь, – сказала она, – но от вас просто была, типа, польза».

И она справедливо оценила не только меня и мое пребывание в начальной школе Линкольна, но и всю мою непостижимую миссию.

Вы, наверное, стесняетесь спросить, но я не сомневаюсь, что вам интересно, каково это, когда почти тысячу дней нет секса. Я вполне понимаю и извиняю ваше любопытство и сейчас попытаюсь удовлетворить его.

Шесть, если не все семь, дней в неделю вы думаете о сексе (на седьмой ощущения притупляются, потому что вы проводите его в доме для престарелых, где живут ваши бабушка и дедушка и где нет ни одного пансионера моложе восьмидесяти лет). Порой вы ловите себя на мыслях если не криминальных, то по крайней мере абсолютно неприличных. Вот, например, вы поднимаете штангу в спортзале и тут замечаете рослого, широкоплечего, узкобедрого парня, делающего отжимания. «Хмм… классная попка у этого парня», – думаете вы и лишь потом осознаете, что в придачу к классной попке у парнишки, вероятно, есть домашнее задание по химии, ибо на вид ему лет шестнадцать-семнадцать.

В такой ситуации в воображаемом сексе нет ничего неестественного, и здесь я в отличие от волонтерства настоящий профи. А вот странность: хотя в воображении вы можете заняться сексом с кем угодно, но вдруг ловите себя на том, что представляете секс с парнями, которые вам не слишком нравятся, и даже с теми, которые не нравятся вовсе. Тут, к своему ужасу, вы осознаете, что ваше воображение делает то, чего вы поклялись никогда не делать, – остепеняется.

Есть и другая странность: вы всеми фибрами души и тела жаждете секса, но не можете вспомнить ощущения, испытанные вами. Вот также, например, отведав раз превосходное тирамису, вы помните, что это произошло летом в Тоскане, но какой именно вкус у этого тирамису, вам не вспомнить даже под страхом смертной казни. Вам, конечно, очень нравился секс – иначе с чего бы вы так желали его сейчас?

Иногда вы боитесь, что уже разучились заниматься сексом. Что, если вы, подобно машине, которую несколько лет никто не заводил, обретя наконец желаемое, просто не сможете завестись? Когда я поделилась своими опасениями с друзьями, они отделались от меня сентенциями типа: «Да брось, ты знаешь, что делать. Это так же просто, как ездить на велосипеде!» Но такая аналогия не успокоила меня. Однажды я долго не садилась на велосипед и разучилась тормозить, в результате чего врезалась в светофор и заработала травму; о ней скажу только то, что мне пришлось наведаться к гинекологу.

По уши погрязнув в лишенной секса темной полосе, вы просто не способны проявлять снисходительность к людям, чья эпопея по грандиозности уступает вашей. Однажды, просматривая какой-то журнальчик, я наткнулась на статейку под названием «Можете ли вы прожить без секса сорок дней?». Подзаголовок гласил: «Способны ли вы прожить без секса день? Неделю? Месяц? Мы попросили пять женщин собрать всю силу воли, дать временную отставку своим женихам и на сорок дней принять обет безбрачия». Сорок дней! Какая выдержка! Какая жертва! Какая решимость! В следующем месяце им стоит поместить статью на тему «Можете ли вы прожить без шопинга двадцать минут?».

Когда у вас так давно нет секса, вы начинаете ужасно грубо вести себя с теми подругами, которые жалуются, что их парень недостаточно внимателен, или не слишком верен им, или только и думает о мощности колонок своей супер-пупер стереосистемы. Даже зная, что все это не сравнится с вашим несчастьем, вы ненавидите себя за ответ: «Да, но пенис-то у него на месте?»

Еще труднее выносить подруг замужних, сетующих на то, что у них «никогда» не бывает секса, причем под «никогда» они понимают: 1) не так часто, как они хотели бы; 2) не так часто, как до свадьбы; 3) не так часто, как, по их мнению, у их незамужних подруг. И это отнюдь не значит никогда в истинном смысле слова. Особенно часто можно услышать такую жалобу от супружеских пар с детьми. Но, сделав простейшие подсчеты, легко убедиться, что даже паре с восьмимесячным ребенком далеко до моего шестисотдневного рубежа. Да и сами по себе подсчеты означают, что вы достигли очередной отметки на шкале умения превзойти других, не занимаясь сексом.

К счастью, моя непостижимая миссия не позволила мне зациклиться на отсутствии секса. Не побоюсь признаться: мой труд на благо общества принес больше всего блага мне, и не в том согревающем душу волонтера смысле, о котором пишут в книжках – типа «вы получаете больше, чем даете», – но в том, что целых шесть месяцев я не думала о себе как о кандидате в чемпионы мира по половому воздержанию. То, что моя непостижимая миссия была всего лишь бегством от одиночества и предсвадебных приготовлений моей сестры, не приходило мне в голову, пока одна знакомая, не знающая о темной полосе, не спросила: «А чем вы собираетесь заняться теперь, когда вы дома? Здесь, в Лос-Анджелесе, для волонтера масса возможностей!» Должно быть, у меня округлились глаза. Вопрос был невероятно прост, нос тех пор как я вернулась домой, чтобы дожидаться свадьбы сестры, мне и в голову не приходило продолжить мою миссию.

– Неужели я и вправду потратила полгода и проделала двести тысяч бесплатных миль только на то, чтобы не участвовать в подготовке к свадьбе Джен? – спросила я Нэнси.

– А ты только сейчас это поняла? – отозвалась она. – Прекрасный план, совсем как у польских евреев, когда они во время войны прятались от нацистов в каменоломнях.

Но как бы ни был прекрасен мой план, он мог принести лишь временное избавление, и с окончанием миссии я осознала, что ни на дюйм не сдвинулась с мертвой точки. Если не считать нескольких пробных свиданий в кафе «Старбакс» в перерывах между поездками, я не сделала ничего, чтобы найти себе компаньона, с которым было бы не стыдно пойти на свадьбу сестры.

Сейчас, когда до свадьбы оставалось несколько недель, подготовка к свадебному банкету вступила в стадию повальной истерии. Поводом для истерии было неимоверное количество приглашенных. Банкетный зал отеля оказался для них слишком мал.