— Ничего интересного: ржавое оборудование, контейнер повышенной защиты, в нём два вот таких, — кивнул он на браслет, — один разобрали для изучения, второй перед вами.

— Сколько?

— Решили изменить принципам?

— Измена ни при чём, вещь мне интересна.

— Понимаю вас, — вкрадчиво произнёс гость, — позволите немного наглости? — неожиданно спросил он.

— Попытайтесь.

— Я отдам его в дар. Взамен, лишь смею надеяться стать одним из первых поставщиков, кто в курсе ваших запросов на самые редкие вещи. У меня обширная сеть, уверен: смогу удовлетворить любые, даже самые изысканные потребности ваших клиентов.

Хозяин молча встал, собрал со стола купленные предметы, подхватил подарок и, подойдя к стене, убрал в открывшуюся нишу.

— Вам сложно отказать, — сказал он, повернувшись к гостю.

***

— Вам сложно отказать, — услышал Тим донёсшийся из-за ближайшей решётки голос.

Оставшийся до неё метр полз буквально на пальцах. В прорезь решётки увидел средних размеров комнату с прозрачным столом и парой массивных кресел. В одном из них, закинув ногу за ногу, сидел светловолосый, непонятного возраста мужчина в тёмном мешковатом костюме. Второй стоял возле стены. Значительно старше, в толстом домашнем халате старик что-то прятал в стенную нишу. Вернувшись к столу, он какое-то время молчал, после чего провёл пальцем по торцу столешницы. Дальняя часть стены бесшумно сложилась, и там же материализовались два диванчика, столик, на нём поднос с напитками и бокалами.

— Предлагаю выпить за доверие, — пригласил хозяин гостя к диванам, — и, конечно же, за продуктивное сотрудничество.

Оба перебрались в дальний конец комнаты, и как Тим не напрягал слух, ничего не расслышал. Дождался, когда, попрощавшись, гость отправится восвояси, а старик вышел из кабинета. Вернувшись на технический уровень, Тим, оставшись в вентиляционном коробе устроился поудобней и принялся ждать своих.

Проснулся от шума. Громыхнуло, далёкий вскрик. Секунды тишины, затем треснула очередь. Топот, близкий выстрел, пинок в дверь, шаги и тяжёлое сбитое дыхание затаившегося совсем рядом человека. Приоткрыв задвижку, Тим сразу же наткнулся взглядом на того самого седовласого в домашнем халате.

Держа в руках автомат, он, стоял к Тиму спиной, пристально глядя в сторону лестницы. В проёме появилась Дара, ствол автомата потянулся в её сторону. Выбив плечом задвижку, Тим прыгнул старику на спину. Очередь ушла в пол. Вися на спине старика, одной рукой сжимая шею, а другой тянувшись к клавише сброса магазина, Тим всё же смог разрядить оружие.

Седой взревел от ярости и прыгнул. Тим оказался между ним и стеной. Приложившись спиной и затылком о стену, Тим немного ослабил хватку, и в следующий миг стена, прокрутившись перед глазами, опять ринулась навстречу. Приложившись ещё раз, а следом и головой об пол, Тим, стараясь удержать плывущее сознание, безучастно смотрел, как хозяин дома, схватив оружие за ствол, делает замах. В поле зрения ворвалась Дара, и предназначенный Тиму удар пришёлся ей в плечо. Проводив отлетевшую девушку взглядом, старик опять повернулся к Тиму, но тот уже видел бегущего к ним сержанта.

***

— Ну и воняет от тебя, — морщилась Салима, обрабатывая рассечение на затылке Тима.

— Полазила бы, где я.

Тим находился на вершине блаженства. Приняв транквилизатор, ощущал, как в организм вливаются силы, как сходит звон в голове, перестают зудеть ссадины и порезы.

Тим уже знал, что всё прошло как надо. Единственный, кто успел оказать сопротивление, сам хозяин дома, который сейчас сильно жалел, что схватился за оружие. Сидя в луже собственной крови па полу техуровня, старик пытался прикрыться руками от кружащей вокруг Лилы. Ругаясь сквозь зубы и косясь на потирающую отбитое плечо сестру, она фурией кружила вокруг хозяина, то и дело нанося болезненные удары.

— Уймись, — остановил её Скарт.

Подойдя к скупщику, он присел рядом на корточки и, схватив того за волосы, заставил поднять глаза.

— Ты понимаешь, что жить тебе осталось совсем немного? — задал он вопрос.

Тот молчал. Изменив положение тела, сержант ударил скупщика локтем в лицо.

— Понимаешь ведь? — дёрнул он опять его за волосы.

— Понимаю, — разлепив разбитые губы, выдавил тот.

— Или ты сам отдашь то, что нам нужно и получишь заслуженную пулю, или я делаю тебе очень больно, и ты всё равно отдаёшь всё, что нам нужно. Услышал?

— Услышал.

— Так каким путём мы пойдём?

— Тем, где есть пуля.

— Тогда приступим, — хлопнул сержант в ладоши, поднимаясь с корточек, — вставай.

Подхватив хозяина под руки, Скарт и Лила скрылись на лестнице.

— Долго ещё? — спросил Тим заливающую раствором его царапины Салиму.

— Не терпится заняться мародёрством?

— Не терпится одеться. Где, кстати, моя одежда?

— Здесь, рядом; я закончила, идём.

В доме царил кавардак. Пока одни занимались хозяином, другие времени зря не теряли. То тут, то там слышался звон бьющейся посуды, хлопанье ящиков и грохот вываливаемых на пол вещей. Проникнув в дом, отделение со знанием дела громило и шарилось по самым тёмным потаённым закоулкам. У входной двери кровь и два трупа. Дверь в решето, первых в этом доме убили, стреляя сквозь дверь. Здесь же его сумка с одеждой.

— Где душ?

— Какой душ, — взвилась Салима, — обтёрся ведь, всё лекарство смоешь.

— К Халу лекарство, от меня воняет, у самого глаза слезятся.

— Как знаешь. Вроде по коридору налево санузел попадался.

Заглянув по дороге в одну из открытых дверей, увидел просторную, обставленную дорогой мебелью комнату. Седой со стянутыми за спиной руками лежал на полу. Над ним стоял сержант, а обе сестрёнки, сидя на корточках возле открытой в стене ниши, с азартом перекладывали содержимое в переносной контейнер. Заметив Тима, Скарт заговорщицки подмигнул.

В ванной комнате наткнулся ещё на один труп. Молодая женщина, стреляли в голову. Оттянув тело в сторону, перешагнув забрызганный кровью и ошмётками черепа пол, он скинул болтавшееся на поясе полотенце и вступил в светящийся на полу круг. Минут десять стоял под упругими горячими струями. Открыв глаза, наткнулся взглядом на безголовый труп, и его тут же вырвало.

«Что же я делаю», — стучало в голове.

Тим видел, что стал более циничным и, самое страшное, почти равнодушным к чужой смерти и боли. В груди заныло, но усилием воли Тим подавил поднявшее голову бичевание.

«Что я могу? — искал он себе оправдание, — наверняка, я один из всех наших, кто вообще смог получить свободу. Не будь меня, кто им поможет? Хватит ныть, — обругал он себя, — всё давно решено. Просто заткнись и делай, что надо»